бежавшую с Кубы, завербовали в команду, которая с помощью «Боинга-707» должна будет сначала спасти президента США от неизвестных убийц, а потом организовать вторжение на Кубу. Детали операции агенту были неизвестны. За многие годы Гроссман уже привык к слишком богатому воображению кубинцев и к фантастическим планам, которые они вынашивали. Слишком большие деньги тратились на поощрение их фантазий, а все их планы не шли дальше пустой болтовни по ночам.
Гроссман забросил сообщение в папку.
50
Харди допил пиво и уставился на пустую бутылку. Случай с Глорией Каролло в гостиничном номере заставил его задуматься об Элисон. Конечно, он в любом случае не стал бы спать с Глорией, но ее попытки сблизиться плохо повлияли на него, потому что теперь он стал думать об Элисон. Он еще не понимал, насколько она ему дорога. Как долго это уже тянется? Он пытался думать о прошлом, но мысли неизбежно уводили его в завтрашний день. Какое место он отводил Элисон в своей будущей жизни? Ведь он больше никогда не сможет жить в этой стране. Последует ли она за ним? Может ли он просить ее об этом?
Харди тяжело вздохнул. В настоящее время на эти вопросы нельзя дать ответов, надо подождать и посмотреть, как все обернется. Сейчас ему нужно думать совершенно о другом: о тех силах, которые могут помешать ему в осуществлении операции. Было бы очень здорово сбить их со следа. Если удастся сделать это, то его шансы значительно возрастут. Но почему тогда он сидит здесь и тупо смотрит на пустую бутылку из-под пива?
Ладно, на это есть определенные причины. Во-первых, Глория Каролло. Как это ни печально, но она должна умереть.
Да, это печально, но необходимо, именно необходимо. А что еще необходимо? Харди откинулся в кресле и стал обдумывать детали своего плана.
Интересно, удалось ли ФБР схватить Акбара? Он дал им всю необходимую информацию, и если ФБР схватило парня, то расколоть его не составит большого труда. Очень жаль, что он не может выяснить это точно. Хорошо было бы знать наверняка, что ФБР будет ждать Далласа в Лос-Анджелесе и больше ни о чем не будет беспокоиться.
Харди открыл очередную бутылку пива и решил больше не думать об этом. В таком деле надо хоть во что-нибудь верить.
А Дэвида Мельника, возвращающегося самолетом из Лондона, тревожили совсем другие вещи. Он был уверен, что проник в тайну операции «Даллас», да плюс к этому заполучил полезного агента в лагере ливийцев. Теперь они будут заранее знать о происках террористов и смогут предпринимать необходимые меры предосторожности. Он отлично выполнил свою работу. И теперь его тревожила всего одна мысль – что же делать с Лори Вертер?
V. Даллас
51
Когда посланец из Лондона передал Джафару, что план Харди заключается в убийстве президента Буша в Лос-Анджелесе, несмотря на жаркое солнце Сахары, по коже Джафара пробежал мороз. Ведь это было совсем не то, о чем они договаривались. Он злобно прищурил глаза, и первой его мыслью было послать убийцу, чтобы расправиться с Харди и забыть о деньгах, которые он уже потратил на него.
Но следующая мысль была уже более спокойной. Они начнут с того, что сдерут шкуру с этого лживого безбожника… И тут Джафар сам остановил себя. Да, Харди был лживым безбожником, коварным варваром, и он, конечно же, врал.
Но кому? Джафару, когда обещал похитить президента? Или Акбару, когда излагал ему свой план убийства президента? Предположим, Джафару, но почему? Если Харди собирался нарушить их соглашение, то не проще ли было просто исчезнуть и ничего не делать? А если Акбару, то опять же почему? Да, Харди очень не любил говорить о своих планах, но ведь он мог просто отказаться говорить о них, как делал это раньше? Почему же он теперь решился рассказать, но рассказал такое, что явно должно было не понравиться Джафару? Как только Джафар задал себе вопрос именно таким образом, то стал напрашиваться один ответ. Может быть, Харди хотел, чтобы это узнал не Джафар, а кто-нибудь еще?
Джафар совсем закрыл глаза, откинулся в кресле и задумался, потом снова открыл глаза. Акбар сейчас находился в Лондоне и ждал дальнейших инструкций.
– Доставьте сюда Акбара, – сказал он.
18 августа было объявлено, что президент Буш прибудет в Калифорнию в начале сентября и начнет программу своего турне по стране большим приемом в Сан-Франциско 9 сентября.
– Вот и определился день «X», – сказал Харди Фредди Мейсону, указывая на заметку в газете.
– Тогда вперед, – ответил Фредди, поднимая утренний бокал апельсинового сока.
Они выпили за начало конца.
Через три дня Харди был уже в Сан-Франциско и ждал в квартире на Поуэлл-стрит 971, которую снял раньше. Раздался стук в дверь, Харди открыл ее и поприветствовал Мацуо Накаоку, который слегка поклонился и вошел.
– Без труда нашел это место? – спросил Харди.
– Конечно, ты объяснил все подробно.
– Как тебе здесь нравится?
Накаока, не обращая внимания на шикарную обстановку, подошел прямо к окну, открыл его и выглянул.
– Подойдет, – сказал он.
Харди кивнул.
– Вполне подходяще.
Испуг Акбара поначалу озадачил Джафара, но затем эта озадаченность сменилась удовлетворением. Конечно, Акбар правильно делает, что боится, но слишком пытается спрятать свой страх. Акбар старался сделать вид, что ему нечего бояться, что само по себе уже было странным. Ресницы у него подрагивали, пальцы были тесно сжаты. Никто другой не заметил бы этого, но Джафар гордился тем, что видел то, чего не замечали другие.
Джафар любил ударяться в крайности. В Англии он носил костюмы только в тонкую полосочку и останавливался исключительно в английских отелях. Здесь, в Триполи, он во всем подражал Каддафи. Рядом с административным зданием, где находился его кабинет, у него стояла такая же палатка, как и у Каддафи, и сейчас он сидел в этой палатке, одетый в традиционный наряд бедуинов, а перед ним стоял чего-то боящийся Акбар.
– Расскажи мне еще раз, – сказал Джафар, и Акбар снова рассказал ему о своей поездке в Соединенные Штаты.
– В аэропорту за тобой не следили?
– Совершенно точно, что нет, – ответил Акбар, и Джафар отстался доволен этим ответом.
– Ты принял все меры предосторожности и точно следовал инструкциям?
