Крэндэлл кивнул, по-прежнему безо всяких эмоций. Его мысли сейчас занимало другое, а именно шофер конгрессмена. Дилбек уверял, что этот тип говорит только по-французски и по-креольски, а английского не понимает вовсе. Однако Крэндэлл подозрительно изучал взглядом черный кудрявый затылок гаитянина, пытаясь определить, не прислушивается ли тот к разговору. В наше время шпионов развелось хоть пруд пруди.
– У всех ведь есть свои маленькие слабости, – продолжал тем временем Дилбек. – Меня вот тянет к свеженькому мясцу. – Он отодрал свои фальшивые усы. – Давай все-таки разберемся, Эрб. Что конкретно я сделал?
– Вскочил на сцену и набросился на этого парня.
Дилбек поморщился.
– Каким образом?
– Стал бить его бутылкой по голове. И, надо сказать, не поскупился.
– И ты меня не остановил! Черт побери, Эрб, ведь это как раз твое дело – вытаскивать меня из подобных ситуаций! Сделай так, чтобы мое имя не появилось в газетах.
Крэндэлл объяснил, что все произошло в его отсутствие: он как раз выходил в уборную.
– С девушкой я что-нибудь?.. – замялся Дилбек.
– На сей раз нет.
Крэндэлл по-французски велел шоферу остановиться и подождать, а своему шефу сделал знак выйти. Увидев у безлюдной автобусной остановки пустую скамейку, они направились туда.
– Чего ради вся эта чушь? – буркнул конгрессмен, усаживаясь. – Можно было прекрасно говорить обо всем в присутствии Пьера...
– Итак, у нас проблема, – заговорил Крэндэлл, переплетая пальцы рук. – Думаю, нам следовало бы связаться с Молди.
– Ни в коем случае! – энергично запротестовал Дилбек.
– Кое-кто узнал тебя, – пояснил Крэндэлл. – Какой-то субъект там, в этом стриптизном заведении.
– О Господи! – Дилбек закрыл глаза и дотронулся до переносицы. – А ведь в этом году выборы, Эрб.
– Я еще не выяснил, что это за тип. Он торчал у задней двери как раз в тот момент, когда мы к ней подбежали. Так, ничего особенного: мелкий, тощий, в здоровенных очках.
– Что он сказал?
– «Ну и крутой парень этот Дэви!» И смотрел при этом прямо на тебя.
– Но я же специально приклеил усы...
– А еще он прибавил: «Видать, рыцари еще не перевелись». – Лицо Крэндэлла было мрачнее мрачного.
Конгрессмен Дилбек задумался.
– Как тебе показалось, он из тех, кто любит поднимать волну?
Крэндэллу пришлось сделать над собой неимоверное усилие, чтобы удержаться от смеха.
– Внешность бывает ох как обманчива, Дэвид. Утром я позвоню Молди.
Снова сидя в машине, которая, негромко урча мотором, продолжала свой бег к югу, Дилбек поинтересовался личностью своей жертвы.
– Понятия не имею, – ответил Крэндэлл. – Позже я позвоню в больницу.
– Он был жив или?..
– Ничего не могу сказать, – отозвался Крэндэлл. – Он был весь в крови.
– О Господи! – снова вырвалось у Дилбека. – О Господи, не оставь меня! Эрл, давай помолимся вместе. Дай мне руки. – Он потянулся через сиденье к Крэндэллу, но тот стряхнул с рукава потные горячие ладони конгрессмена.
– Я в эти игры не играю.
– Пожалуйста, Эрб, давай возьмемся за руки! – Дилбек умоляюще сцепил пальцы. – И помолимся вместе – прямо сейчас! Ну?!
– Нет уж. Лучше ты сам помолись за нас обоих. И как следует помолись, что есть мочи.
Вечером следующего дня, переодеваясь – а вернее, раздеваясь – перед выходом на сцену, Эрин сказала Шэду, что звонила в больницу.
– Помнишь того парня, которому вчера досталось? Его уже перевели из интенсивной терапии.
Шэд не поднял глаз от карточного стола, ограничившись комментарием:
– Слава Богу. Теперь я могу спать спокойно.
– Я так испугалась, когда увидела револьвер! – продолжала Эрин, упаковываясь в сценический бюстгальтер. – Он никак не был похож на телохранителя. Я имею в виду того, второго. Как ты думаешь?
Однако Шэд был полностью поглощен своим занятием. С помощью хирургического зажима, пользуясь им, словно пинцетом, он пытался со всей возможной аккуратностью содрать с картонного стаканчика,
