Начало второго года Гражданской войны отмечается состоянием неустойчивого равновесия на всех фронтах для обеих сторон. Это являлось, однако, одним из положительных достижений советской стратегии, так как первый год Гражданской войны проходил для нее под знаком организации и собирания сил, в чем и заключалась одна из главных трудностей ее положения. Советская [152] стратегия сумела выйти из трудного положения, добившись даже известных частных успехов на некоторых фронтах, но не могла сразу выполнить все задачи, поставленные ей политикой. Завершение их, таким образом, переносилось на второй год Гражданской войны. В свою очередь, противник в этом году стремился к достижению тех конечных целей, которые перед ним поставили мировой империализм и внутренняя контрреволюция. Поэтому естественно, что планы высшего командования обеих сторон на 1919 г. должны были носить наступательный характер, и сама кампания должна была протекать под знаком упорной борьбы за инициативу.
Как мы уже указывали, единое управление всеми вооруженными силами контрреволюции с начала 1919 г. только формально объединялось адмиралом Колчаком, фактически же обе наиболее мощные военные группировки белых — сибирские армии Колчака и «вооруженные силы юга России» — проводили каждая свой собственный план действий, и вопрос об объединении этих действий дальше разговоров не пошел. Это налагает и на нас обязанность рассмотреть планы действий обеих этих группировок, каждый в отдельности.
Неудачи на Самаро-Уфимском направлении, последовавшие вслед за обратным взятием красными Казани, и развал Народной армии, а также и оставление фронта чехо-словаками не повлияли на отказ «сибирского правителя» от наступательных действий. Его план заключался в нанесении главного удара на Пермско-Вятском направлении (в надежде на соединение с Северным фронтом Антанты) и в активных действиях на направлениях Красноуфимск — Сарапуль — Казань — Арзамас — Муром — Москва и Златоуст — Уфа — Средняя Волга — Пенза — Москва. Было рассчитано даже время занятия Москвы, которое намечалось в июле 1919 г. при условии, если наступление будет начато в первых числах марта.
События осенней кампании 1918 г. в Поволжье должны были показать адмиралу Колчаку, что план этот не имел под собой ни политической, ни материальной базы. Развал Народной армии должен был убедить его в истинном отношении широких масс населения к его армиям и их целям. Уход чехо-словаков с фронта лишил его наиболее крепких частей. Наконец, сосредоточение значительных сил на Пермско-Вятском [153] направлении, после того как выяснилось второстепенное значение Северного фронта для обеих сторон и его пассивность, не оправдывалось и условиями стратегической обстановки. В таком положении единственно, на что могло рассчитывать Сибирское белое командование, это на временный успех на одном из выбранных им операционных направлений, но этот успех был бы куплен ценой полного стратегического истощения, так как для осуществления своего плана Колчаку пришлось бы ввести в дело свои последние, не закончившие еще своей организации стратегические резервы. Последующие события в полной мере выявили все эти недостатки плана кампании сибирского белого командования.
Генерал Деникин, вступив 10 января 1919 г. в командование всеми «вооруженными силами юга России», строил план своей кампании на 1919 г. на преувеличенном значении интервенции союзников на юге России, исходя из расчета тех сил, которые первоначально для нее предназначались (свыше 12 пехотных дивизий). Поэтому его план был еще более активен по замыслу, нежели Колчака, и конечной своей целью он также ставил овладение Москвой с одновременным ударом на Петроград и вдоль правого берега Волги.
Ближайшими задачами генерала Деникина являлись следующие:
1) не допустить противника занять Украину и западные губернии;
2) окончательно очистить Северный Кавказ от большевиков{46}.
Выполнение этого плана должно было повлечь за собой разброску белых сил юга России на огромном пространстве, от Волги до Днестра, где они неминуемо должны были раствориться в пространстве. Так в действительности и случилось. Силы интервенции ничем не помогли Деникину из-за своей малочисленности и того внутреннего разложения, которое их постигло. Подобно плану Колчака, и этот план являлся политически совершенно необеспеченным. С каждым шагом вглубь советской территории, удаляясь от казачьих областей, «вооруженные силы юга России» становились все более и более неприемлемыми для широких масс [154] населения страны, почему и не могли рассчитывать на свое увеличение за его счет.
7 октября 1918 г. красное командование в лице т. Вацетиса разработало свой план операций на всех фронтах на 1919 г. В этом плане оно исходило из следующих предпосылок. Наиболее значительными и серьезными являются вооруженные силы сибирской контрреволюции и юга России. Эти силы на востоке отрезают советскую страну от источников продовольствия, на юге — от источников продовольствия, твердого и жидкого топлива и сырья для промышленности. Учитывая экономические условия, внешнюю политическую обстановку и силы противника, главное значение в предстоящей кампании должно было принадлежать Южному фронту. Политическая обстановка определяла задачи Южного фронта необходимостью просочиться между уходящим германским милитаризмом и надвигающимся англо- французским империализмом и утвердиться внутри советского государства, в составе которого мыслились и Дон, и Кавказ, и Украина. Исходя их этих общих предпосылок, советское Главное командование ставило себе следующие задачи на различных театрах Гражданской войны:
1) на Северном фронте — упорная оборона;
2) на Восточном фронте — окончательное утверждение на рубеже Средней Волги и ликвидация ижевско-воткинского восстания, а также установление связи с Туркестанской армией. В дальнейшем — продвижение в Сибирь;
3) на Южном фронте, усиливаемом по возможности всеми имеющимися в распоряжении свободными вооруженными силами, намечалась решительная ликвидация Донской казачьей армии, с тем чтобы окончательно закрепить в Донской области власть советского казачества, после чего мыслилось освободившиеся силы перебросить либо на Северный Кавказ, либо на Восточный фронт для довершения поражения действующих там белых армий;
4) для будущего Западного фронта предусматривались первоначально пассивные задачи. Не исключалась для него и оборонительно-отступательная кампания в целях выигрыша времени, хотя внешняя политическая обстановка, по крайней мере на первое полугодие 1919 г., не давала к этому никаких предпосылок; [155]
5) наконец, на случай необходимости и возможности занятия левобережной Украины после ухода немцев, в районе Калуга — Смоленск — Брянск предусматривалось образование «резервной армии», силою в три дивизии.
Таким образом, советской стратегии предстояло быть активной и на востоке и на юге, что определяло использование ее сил в расходящихся операционных направлениях. Совершенно правильно было оценено второстепенное значение Северного фронта, но не были дооценены роль и значение Западного и Украинского фронтов, выяснившиеся уже через месяц. Активизация этих фронтов под влиянием требований политической обстановки вызвала непредвиденный расход сил для них, что уже оказалось обременительным для наших возможностей того времени и определило длительный и упорный характер борьбы на всех фронтах в кампанию 1919 г.
В. И. Ленин придавал громадное значение возможно скорой и решительной ликвидации Краснова (Донской фронт). Еще 3 января 1919 г. он телеграфирует Троцкому: «Я очень обеспокоен, не увлеклись ли Вы Украиной в ущерб общестратегической задаче, на которой настаивает Вацетис и которая состоит в быстром, решительном и общем наступлении на Краснова, боюсь чрезвычайно, что мы запаздываем с этим...» Ленин предлагает налечь «на ускорение и доведение до конца общего наступления на Краснова». Однако, как мы увидим дальше, наступление против Краснова затягивается; действия наших войск на этом фронте характеризуются несогласованностью и распыленностью усилий. Ленин еще не раз (например, в апреле) обращает внимание Главного командования на эту фактическую недооценку значения своевременной и быстрой ликвидации Краснова. Ленин, как никто, сознавал все значение Донского фронта и предвидел те трудности, какие должны были встать перед Красной Армией и советской стратегией (и действительно встали — Деникин) в случае несвоевременной ликвидации Краснова.
Мы прервали рассмотрение событий на Южном фронте в момент напряженной борьбы обеих сторон за
