но с тех пор о нем не было ни слуху ни духу.
Хендрикс засмотрелся на молоденькую испанку в бикини, которая поднималась с пляжа, подтрунивая над двумя карапузами, волочившими зонтики, матрасы и холодильник для пива величиной с ванну.
— И все-таки зачем вы мне все это рассказываете? — спросил он напрямик.
— В лагерях, — Виктор улыбнулся, — я, чтобы выжить, прикидывался немым и отвык разговаривать. К тому времени, как я снова начал говорить — тетя на пару лет поместила меня в Бруклинский институт для глухонемых, — я уже мечтал по-американски.
Испанка, поджидая, пока ее догонят дети, стояла, свесив голову набок, и встряхивала волосы, чтобы их подсушить. Ее тяжелая грудь соблазнительно приплясывала. Эдди заметил, как Донат и Рой-Рой обменялись похотливыми улыбочками и непристойными жестами.
— Думаете, маленький Уэлфорд… — Хендрикс замялся: Виктор сам напросился на сравнение, и все же оно казалось каким-то неуместным и даже дерзким. — Думаете, у него был некий отрицательный опыт?
Виктор засмеялся и сдвинул шляпу на затылок.
— Не-е, просто богатеньких деток легче обломать, вот и все. Кстати, мне звонил Том Уэлфорд, и у нас состоялся любопытный разговор.
— Да? И о чем?
— Он, как и ты, считает, что его жена и Хейнс вот-вот сбегут. Он хочет их остановить, Эдди.
— С чего это вдруг мне стало так муторно на душе?
— Дайте мне ребенка до семи лет, говаривал бывало брат Солдо, — Виктор повернулся, просительно вытянув руку ладонью вверх, — и он мой навеки.
Хендрикс нахмурился.
— Все-таки я не понимаю.
Они дошли до границы Луна-парка. Виктор положил руку ему на плечо.
— Скажи-ка мне вот что.
Детектив снял солнечные очки. Он ощутил легкое дуновение с моря — теплый, просоленный ветерок хотя бы охладил пот на коже.
— Будь ты на их месте, Эдди, что бы ты сейчас сделал?
Даже с выдвинутыми задними сиденьями внедорожник оказался недостаточно просторным, чтобы вместить весь скарб. Джо очень гордился тем, что всегда путешествовал налегке, раз поклявшись, что никогда не позволит вещам осложнять ему жизнь; у него была музыкальная коллекция, несколько картин, стоивших, по его прикидкам, один-два доллара, были книги, бумаги. Остальное, говорил он, можно хоть взять, хоть бросить. Он бы с радостью взял лучшие из своих архитектурных проектов, старый судовой рундук с инструментами и стерео, из которого, пока они упаковывали вещи, на полную громкость звучал Вэн Моррисон,[31] — но только если хватит места.
Он был готов на жертвы.
Карен слушала его вполуха, пока они бок о бок копошились среди ненужного хлама, сваленного в кучу на полу в гостиной. В косых лучах солнца кружились пылинки.
Разрозненные вещи пошли в картонные коробки, которые Карен загодя привезла с местного рынка, хотя заполненных было уже больше, чем может поместиться в фургон. Джо все еще ратовал за то, чтобы нанять «ю-холовский» трейлер, что входило в первоначальный план. Она сказала, что нет времени.
— Что изменит какая-то пара часов?
Ее личные чемоданы были упакованы и ждали, когда их спустят в гараж. Но Джо настоял, чтобы сначала их измерили, чуть не доведя Карен до безумия своими методичными вычислениями. Она была бы рада выбросить за борт все, что угодно, только бы не откладывать отъезд. А как с игрушками Неда? У них у всех есть вещи, с которыми жаль расставаться, брюзжал Джо, всю жизнь они только об этом и говорят. А как с ее вещами? Или то, от чего отказалась она, в расчет не идет? А она скольким пожертвовала? Карен вдруг начала на него кричать — сказывалось нервное перенапряжение. Скольким она рисковала? У нее даже не было времени попрощаться с лошадьми. Он лишь молча смотрел на нее. Застывшую в темноте.
Джо тут ни при чем.
Она взглянула на часы.
До рандеву с Виктором Серафимом оставалось меньше десяти минут. У нее сдавило голову. Будь хотя бы малейшая надежда как-то с ним договориться, выторговать побольше времени, она бы сдержала слово и заехала на парковку кафе «Деннис» в Глен-Коув по дороге за Недом…
Очередной прилив страха.
Карен потянулась к ручке чемодана и замерла на полпути. У нее не было багажа, она шла по Центральному вокзалу с пустыми руками… какая-то ошибка… Она стояла в оцепенении, с полными слез глазами, медленно поводя головой, когда снова нахлынули видения. Вот она на нижнем уровне, открывает дверцу ячейки… далее шок, сомнение, сменившиеся возмущенным несогласием после того, как она еще раз сунула руку в неумолимую пустоту. Обшарила и ощупала каждый дюйм металлических стен, как внезапно ослепший человек, — но ошибки не было.
Еще немного — и Серафим поймет, что она не появится. Вопрос лишь в том, поедет ли он сразу в Эджуотер или догадается заглянуть сюда.
Искать ее. Она резко обернулась, как будто на плечо ей легла незнакомая рука. Сзади стоял Джо.
— Не бери в голову! Все будет хорошо. — Он обнял ее за талию, накрыв ладонями ее руки. — И без денег проживем. Главное — у нас есть мы.
— Ты не понимаешь, — сказала Карен.
— Это не конец света. Деньги — это еще не все.
— Я тебя умоляю, Джо.
Ей не хотелось ничего обсуждать. Какой смысл? Деньги исчезли, так что теперь делать нечего — надо упаковываться и уезжать. Она не могла точно сказать, кто их взял. Надо было раньше забирать кейс, сетовала она. Хотя это все равно ничего бы не изменило. За нами следили, Джо. С самого начала.
А он и не настаивал; пропажа, казалось, не огорчила его и даже не удивила. Ей стало любопытно, верил ли Джо вообще, что деньги на самом деле существуют?
— Хочешь правду? — спросил он. — Я рад, что нам не придется строить наше будущее на деньги Тома. Они все равно встали бы между нами — рано или поздно.
— Нам действительно надо срочно уезжать.
— Я смотрю на это как на освобождение.
Ей никак не удавалось убедить его в безотлагательности отъезда. Дальше тянуть некуда. Она планировала объяснить все позднее, когда они будут в безопасности.
— Это были
— Подожди, как это — твои?
— Я тебе солгала. — Она повернулась к нему лицом, остановив взгляд на уровне верхней пуговицы его рубашки. — Я солгала тебе, Джо. Прости, но другого выхода не было. Меня пугала перспектива снова остаться без гроша. Я сделала это для нас, для Неда, для нашей семьи.
— Что сделала?
— Без денег в этой стране — смерть, — сказала она, подняв глаза и печально оглядывая милое ей лицо.
— Ты что, грабанула банк?
Вот он, Джо… с его легкой улыбкой, с его глазами, похожими на кусочки неба, — итоговая строка в ее приходно-расходной ведомости.
Теперь он был ее второй половиной, и в радости и в горе, — вот почему, хотя Карен никогда бы в этом не призналась, она почувствовала себя обязанной подстраховаться, сделать заначку на путешествие.
— Помнишь Ночную Звезду? — спросила она.
