всех зениток Южной Европы. Причем именно там, где можно хоть как-то приблизиться к цели. Расса и Конроя сбили сразу. Даже до бухты не долетели. Спастись им не удалось.
— Знаю, знаю, — угрюмо кивнул полковник, — мы их слышали. Радиосвязь была хорошей. А Макилвина сбили к северу от Александрии?
— Да. Но с ним все в порядке. Его машина была еще на плаву, когда мы пролетали, а сам он сидел в тузике. Море было спокойно, словно пруд. С ним все в порядке, — повторил Торранс.
Полковник снова кивнул. Дженсен коснулся его плеча.
— Можно потолковать с комэском?
— Конечно, каперанг. Могли бы и не спрашивать.
— Спасибо. — Взглянув на крепыша-австралийца, Дженсен чуть улыбнулся.
— Один вопрос, комэск. Вижу, вам не хочется слетать туда еще разок?
— Вы правы, черт возьми! Не хочется, — прорычал Торранс.
— И почему?
— А потому, — взорвался Торранс. — Я противник самоубийств. И еще потому, что не хочу губить напрасно хороших ребят. Потому, что я не Бог и не способен творить чудеса, решительно заключил пилот.
— Так вы утверждаете, что разбомбить их невозможно? — переспросил Дженсен. — Это страшно важно.
— А для меня важна собственная шнура. И жизни вот этих парней. — Он ткнул пальцем назад. — Это невозможно. По крайней мере, для нас, сэр, — провел он рукой по лицу. Может быть, такую работу смог бы выполнить гидроплан «дорнье», оснащенный крылатыми бомбами, управляемыми по радио, не знаю.
Зато я знаю, что наши бомбы для них что слону дробинка. Разве что нагрузить толом самолет типа «москито» и с высоты сто двадцать метров спикировать, влетев в устье пещеры, где установлены эти пушки. Вот тогда что-то получится.
— Спасибо, комэск. И всем вам спасибо. — Дженсен встал.
— Уверен, что вы сделали все, что смогли. Жаль, что не получилось… Итак, полковник?
— Прошу, джентльмены. — Кивнув очкастому офицеру из разведки, чтобы тот занял его место за столом, полковник, сопровождаемый Мэллори и Дженсеном, прошел в свой кабинет. Вот так-то, джентльмены. — Сломав сургуч на бутылке «талискера», принес стаканы. — Билл Торранс командует лучшей эскадрильей в Африке. Не раз бомбил нефтяные промыслы в Плоешти. Для него это детская забава. Только Билл Торранс мог совершить этот вылет, и если он заявляет, что подавить батарею с воздуха невозможно, то так оно и есть, каперанг.
— Теперь и я это вижу, — Дженсен хмуро разглядывал янтарное содержимое стакана. — Раньше я только предполагал…
Страшно сожалею, что десятку человек пришлось погибнуть, чтобы развеять наши сомнения… Остается один выход…
— Только один, — отозвался полковник и, подняв стакан, произнес:
— За удачу тех, кто на Керосе.
— За удачу тех, кто на Керосе, — повторил Дженсен. Лицо его оставалось угрюмым.
— Послушайте, — взмолился Мэллори, — объясните, что происходит…
— Керос, — прервал его Дженсен, — это реплика, предназначенная для тебя. Ведь мир — театр, приятель. Сейчас твой выход на сцену, — невесело усмехнулся каперанг. — Жаль, что ты пропустил два акта этой маленькой комедии, больше спать нельзя. Тебе предстоит сыграть главную роль, хочешь ты этого или нет. Итак, начали. Место действия остров Керос. Действие третье. Явление первое. На сцену выходит капитан Кейт Мэллори.
За последние десять минут никто не произнес ни слова.
Дженсен вел тяжелый штабной «хамбер» уверенно и непринужденно, как делал все, за что бы ни брался. Мэллори склонился над развернутой на коленях крупномасштабной адмиралтейской картой южного района Эгейского моря, освещенной лампочкой на доске приборов. Он изучал обведенный жирным красным карандашом район Спорадского архипелага и северной части островов Додеканес.
Потом выпрямился, передернул плечами, — в конце ноября ночью прохладно даже в Египте, — и взглянул на Дженсена.
— По-моему, я все запомнил, сэр.
— Вот и хорошо! — Дженсен смотрел вперед на вьющуюся серую ленту дороги, освещенную белыми снопами, разрезавшими мрак пустыни, которые подпрыгивали вместе с машиной на ухабах.
— Вот и хорошо, — повторил он. — А теперь взгляни на карту еще раз и представь, что ты в городе Навароне. Он на берегу овальной бухты в северной части острова. Что бы ты увидел оттуда?
— Мне незачем смотреть на карту еще раз, — улыбнулся Мэллори. — Милях в четырех к востоку я увидел бы извилистую линию турецкого берега, ориентированную на северо-запад и кончающуюся в точке севернее Навароне. Это мыс. Затем линия берега поворачивает на восток. В шестнадцати милях севернее этого мыса — он называется Демирджи, верно? — и практически в створе с ним я увидел бы остров Керос. Наконец, в шести милях западнее находится остров Майдос, первый из группы островов Лерадского архипелага. Они тянутся в северо-западном направлении миль на пятьдесят.
— На шестьдесят, — кивнул Дженсен. — У тебя отличная зрительная память, дружище. Смелости и опыта тебе не занимать, иначе не продержался бы полтора года на Крите. Ты обладаешь одним ценным качеством, о котором я скажу. — Помолчав, он прибавил. — Надеюсь, что тебе повезет. Господи, как необходимо тебе везенье.
Мэллори подождал, что еще скажет Дженсен, но тот задумался. Прошло три, пять минут, слышалось лишь шуршанье шин да приглушенный рокот мощного мотора. Наконец, по-прежнему не отрывая глаз от дороги, Дженсен произнес:
— Сегодня суббота. Вернее, уже наступило воскресенье. На острове Керос тысяча двести человек. Тысяча двести британских солдат, которых через неделю убьют, ранят или возьмут в плен.
Большей частью убьют. — Впервые взглянув на Мэллори, Дженсен усмехнулся. — Каково? В ваших руках жизнь тысячи с лишком человек, капитан Мэллори.
Мэллори внимательно посмотрел в бесстрастное лицо Дженсена и отвернулся, уткнувшись в карту. Тысяча двести человек на Керосе. Тысяча двести британцев, ожидающих смерти. Керос и Навароне. Керос и Навароне. Как там говорилось в стихотворении, которое он много лет назад выучил в маленьком горном селении в стороне от Куинстауна? «Чимборазо» — вот как оно называлось.
«Чимборазо и Котопакси, вы похитили сердце мое…» Керос и Навароне. В этих названиях звучит тот же призыв, то же очарование. «Керос и… Керос и…» — Он замотал головой, пытаясь сосредоточиться. Все детали мозаики мало-помалу, хотя и медленно, занимали свои места.
— Помнишь, полтора года назад, после падения Греции, немцы захватили почти весь Спорадский архипелаг. А в руках итальянцев к тому времени оказалось большинство островов Додеканес. Постепенно мы стали отвоевывать эти острова. Впереди штурмующих шли твои земляки или морские десантники. К сентябрю прошлого года мы отбили почти все крупные острова. Кроме острова Навароне. Слишком твердый орешек. Мы обошли его, высадив на соседних островах гарнизоны до батальона численностью. — Криво усмехнувшись, Дженсен продолжал:
— В это время ты прятался где-то в Белых горах в пещере, но, верно, помнишь, как отреагировали немцы?
— Решительно?
— Вот именно, — кивнул Дженсен. — Весьма решительно.
Политическое значение Турции в этом регионе трудно переоценить.
Она всегда была потенциальным партнером или государств оси Берлин — Рим — Токио, или союзников. Большинство островов расположено всего в нескольких милях от побережья Турции.
Немцам надо было восстановить доверие и рейху.
— И поэтому?
— Поэтому немцы бросили в бой все, чем располагали, парашютистов, десантников, отборные горнострелковые части, целые полчища «Юнкерсов». Говорят, для этого они сняли с итальянского фронта все пикирующие бомбардировщики. Словом, бросили все силы. За несколько недель мы потеряли больше
