Джек Хиггинс
Тропа волка
Салли Пальмер,
с любовью
Пролог
ЧУНЦИН
Август 1944 года.
Пилот Джо Кейн, лейтенант транспортного дивизиона Королевских ВВС, усталый и продрогший до костей, обеими руками сжал штурвал. Он медленно подал его вперед, направив машину из легкой дымки на высоте трех тысяч футов[1] вниз, в сплошной дождь.
Самолетом, что пробил черную тучу и ураган, был «Дуглас DC-3», знаменитая «Дакота» — воздушный извозчик как американских, так и Королевских ВВС, которые вместе использовали его для доставки снаряжения китайской армии Чан Кайши с аэродрома Ассам, на севере Индии. На этом пути им приходилось преодолевать «чертов Гамп», как звали в объединенном авиаотряде Гималайский хребет, и полностью выложиться для того, чтобы уцелеть в самой трудной на свете летной обстановке.
— Вот он, кэп, — сказал второй пилот, — прямо по курсу. В трех милях.
— А у них опять затемнение фиговое, — заворчал Кейн, и это было похоже на правду. Жители Чунцина в этом отношении были поразительно ленивы, и огни горели по всему городу.
— Так, идем на посадку, — проговорил Кейн.
— Сообщение с диспетчерской вышки, — донесся сзади голос радиста.
Кейн переключился на УКВ и вызвал вышку:
— Это Милашка Нэнси. Что там у вас?
— Идет на посадку важный борт. Заходите на круг, — отозвался равнодушный голос.
— Черт вас побери! — взорвался Кейн. — Мы только что пропилили тысячу миль[2] над Гампом. Устали, продрогли, и топливо на исходе.
— Справа и ниже вас особо важный рейс. Заходите на круг. Будьте любезны, подтвердите получение.
Тон диспетчера был непререкаем.
Второй пилот посмотрел за борт, потом оглянулся.
— Футов пятьсот под нами, кэп. Еще одна «Дакота». Судя по опознавательным знакам — американская.
— Ладно, — устало бросил Кейн и положил самолет в вираж.
Человек, стоявший на пороге домика начальника наземной команды, вглядывался в пелену дождя и вслушивался в шум моторов заходившей на посадку первой «Дакоты». На нем был мундир вице-адмирала британского флота с накинутым на плечи плащом. Его звали лорд Луис Маунтбеттен, и он приходился королю Англии племянником. Воин, удостоенный многих наград, Маунтбеттен занимал пост Верховного командующего союзными войсками в Юго-Восточной Азии.
Прикуривая, задержался за его спиной американский генерал в очках в стальной оправе — «Кислый Джо» Стилуэлл, заместитель Маунтбеттена и одновременно начальник штаба Чан Кайши, лучший в союзных войсках эксперт по Китаю, свободно говорящий на кантонском диалекте.
Стилуэлл присел на перила крыльца.
— Вот и великий Председатель Мао.
— А что же с Чан Кайши? — задал вопрос Маунтбеттен.
— Нашел предлог для поездки во внутренние районы. Не стоит усердствовать, Луис — Мао и Чан никогда не объединятся. Им обоим нужна одна вещь.
— Китай? — спросил Маунтбеттен.
— Вот именно.
— Ну ладно, мне только хотелось напомнить тебе, Джо, что здесь не Океания. В Китае двадцать пять японских дивизий, и с начала апрельского наступления они одерживают победу за победой. И ты знаешь это лучше всех. Нам нужен Мао и его коммунистическая армия. Все упирается в это.
На их глазах «Дакота» коснулась посадочной полосы. Стилуэлл проговорил:
— Точка зрения Вашингтона проста. Чан получил от нас достаточно по ленд-лизу.
— А какова отдача? — спросил Маунтбеттен. — Он тянет резину, бережет амуницию и снаряжение для гражданской войны с коммунистами, которая неизбежна после изгнания японцев.
— Гражданской войны, в которой он, скорее всего, возьмет верх, — заметил Стилуэлл.
— Ты действительно так думаешь? — Маунтбеттен в сомнении покачал головой. — Как тебе известно, Запад на Мао и его сторонников смотрит как на сельских революционеров, амбиции которых не идут дальше передачи земли крестьянам.
— А ты так не считаешь?
— Честно говоря, я думаю, что они больше, чем русские, вполне в состоянии, я уверен, вышвырнуть Чан Кайши с материкового Китая, а после войны одержать верх.
— Интересная мысль! — отозвался Стилуэлл. — Но, если ты озабочен тем, как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей,[3] это твои трудности. Вашингтон тут тебе не партнер. За новые поставки оружия и амуниции платить придется твоей стране, а не Америке. У нас хватит забот с послевоенной Японией. А с Китаем вам придется разбираться самим.
«Дакота» подползла прямо к ним и замерла. Двое из наземной команды подкатили к самолету трап и начали ждать, когда откроется дверь.
— Так ты не считаешь, что я слишком многого хочу от старины Мао?
— Черт возьми, конечно же, нет! — рассмеялся Стилуэлл. — Сказать по правде, Луис, если он согласится, то я не представляю, чем он сможет расплатиться за помощь, которую вы собираетесь ему предоставить.
— С паршивой овцы хоть шерсти клок! Старая истина на случай, если он согласится.
Дверь «Дакоты» открылась, и в проеме показался молодой китайский офицер. Мгновение спустя появился Мао Цзэдун в кителе простого покроя и в кепке с красной звездой. Бросив взгляд в сторону встречающих, он чуть помедлил, а потом стал спускаться по лестнице.
Председателю Коммунистической партии Китая Мао Цзэдуну в тот год исполнилось 51, он был на гребне политической карьеры и считался признанным мастером партизанской войны и талантливым полководцем. Кроме того, он был непримиримым врагом Чан Кайши, и сторонники того и другого политика вели между собой открытую войну — вместо того чтобы объединиться против японцев.
В кабинете начальника наземной команды Председатель Мао сел за стол хозяина, и за его спиной встал молодой офицер. Рядом с Маунтбеттеном и Стилуэллом находился майор британской армии, левый глаз которого закрывала черная повязка, а эмблема на фуражке свидетельствовала о принадлежности ее хозяина к горным стрелкам. Место у стены за ним занял капрал в форме того же полка, под мышкой у которого была папка.
На хорошем кантонском диалекте Стилуэлл проговорил:
— Председатель Мао, я счастлив быть переводчиком на нашей встрече.
Мао некоторое время молчал, с непроницаемым лицом глядя на него, потом на превосходном английском (способность, которую он демонстрировал крайне редко) ответил:
— Генерал, у меня очень мало времени.
Стилуэлл в изумлении уставился на него, а Мао обратился к Маунтбеттену:
— Кто этот офицер и человек с ним?
