Все завертелось, и Женевьева вдруг поняла, что уже бежит под дождем к «лизандру». Крэйг втиснул ее на заднее сиденье стеклянной кабины, они с Рене взгромоздились перед ней. Мунро последовал за ними и занял сиденье стрелка позади Гранта. Женевьева так старательно пристегивала себя к сиденью, что совершенно не обращала внимания на происходящее. Потом она услышала, как изменился звук мотора; самолет накренился, и они оторвались от земли.
Это было неприятное путешествие, шумное и беспорядочное, грохот двигателя мешал разговаривать. Снаружи была графитово-серая стена дождя, барабанившего по капоту. Самолет непрерывно трясло, они то и дело проваливались в воздушные ямы.
Через некоторое время она почувствовала унизительные спазмы в желудке, но на этот случай ее снабдили пакетом. Рене вскоре последовал ее примеру, что несколько утешило Женевьеву. Вероятно, она уснула, потому что вдруг кто-то потряс ее за плечо. Она открыла глаза и увидела, что ее ноги закутаны в одеяло. Крэйг держал в руке термос.
— Кофе? Хорошего американского кофе?
Она ужасно замерзла, ей даже показалось, что ноги вообще потеряли всякую чувствительность.
— Сколько нам осталось?
— Пятнадцать минут, если все пойдет нормально.
Она принялась за кофе. Он был как раз такой, как нужно, — горячий, крепкий и очень сладкий, а по аромату она поняла, что туда влили кое-что покрепче. Допив, она протянула чашку Крэйгу, и он наполнил ее для Рене.
Грант включил переговорное устройство. Женевьева услышала потрескивание, потом чей-то голос произнес:
— «Лизандр», Шугар-нан-тэйр. Облачность шестьсот футов. Никаких проблем не должно быть.
Мунро повернулся и заботливо спросил:
— Как дела, дорогая?
— Превосходно.
Это было не так, потому что их вдруг начало трясти, словно осенний листок, когда они пошли на посадку. Внезапно мотор громко взвыл: «лизандр» попал в поток от винта большой черной птицы, которая вынырнула из-за облаков, просто из ниоткуда, так близко, что Женевьева увидела свастику на хвосте.
— Бах, бах, ты убит, старик! — громко прозвучало в переговорном устройстве, и «юнкерс» исчез так же внезапно, как и появился.
Грант, ухмыляясь, обернулся:
— Сожалею. Сегодня Джо Едж сходит с ума даже больше, чем обычно.
— Дерзкий молодой идиот, — проворчал Мунро, но в этот момент они прорывали облака и оказались на высоте шестьсот футов, прежде чем Женевьева успела спросить, что произошло.
Внизу простирался берег Корнуолла, залив Холодная гавань, рассыпанные вдоль берега коттеджи и И-бот около причала. Ю-88 С уже скользил внизу над Гранчестер-Эбби и озером и приземлился на травяном поле с ветровым конусом.
— Вышли точно на цель, — бросил через плечо Грант и повел машину вниз над полосой сосен. Приземлившись, он подрулил к ангару.
Ю-88С уже заглушил мотор возле механиков с Мартином Хейром во главе. Джо Едж вылез из кабины и присоединился к ним.
— Господи, форма, — произнесла Женевьева и вцепилась в рукав Крэйга.
— Все в порядке, — сказал он ей, — мы приземлились не на другой стороне Ла-Манша. Я вам все объясню.
В помещении бара «Висельник» все еще не пришедшая в себя Женевьева сидела за одним из грубо сколоченных столов у окна в компании бригадира, Крэйга и Мартина Хейра, наслаждаясь жареным беконом с яйцами, приготовленным Джулией Легран на кухне и поданным Шмидтом. Экипаж «Лили Марлен» отдыхал, расположившись у огня, негромко беседуя, некоторые играли в карты.
— Что-то уж больно хорошо они ведут себя сегодня утром, — сказал Мунро.
— О, сэр, это из-за нашей компании. Шмидт поставил на стол свежие тосты.
— Позволю себе заметить, что мисс Треванс здесь словно дыхание весны.
— Чертов щекастый негодяй, — сказал Мунро, — а ну-ка прекрати свои штучки!
Шмидт ретировался, и Мартин Хейр налил Женевьеве новую чашку чаю.
— Все это должно казаться вам очень странным.
— Да, пожалуй.
Он ей понравился сразу, как только она увидела его на летном поле, точно так же, как она сразу невзлюбила Джо Еджа.
— Вы сами, должно быть, чувствуете себя иногда довольно странно, когда смотритесь в зеркало и видите эту форму.
— А ведь она права, Мартин, — сказал Мунро.
— Вы когда-нибудь задавались вопросом, на чьей стороне воюете на самом деле?
— Иногда. — Хейр закурил. — В основном когда имею дело с Джо Еджем. Тогда я испытываю отвращение к форме.
— К любой форме, — добавил Крэйг. — Он совершенно неуправляем, по-моему. Грант рассказал мне довольно странную историю, которая очень точно характеризует его. Во время битвы за Британию у одного Ю-88 С был выведен из строя двигатель, и он сдался двум пилотам «спитфайров», которые летели по бокам и конвоировали его на наш ближайший аэродром. Это была удача.
— И что произошло? — спросила Женевьева.
— Внезапно с тыла появился Едж и, смеясь, словно маньяк, — все это было слышно по радио — расстреливает его в упор.
— Это ужасно, — поежилась Женевьева.
— Конечно, командир должен был отдать его под трибунал.
— Он пробовал, но его остановили сверху. Едж был асом битвы за Британию, награжден двумя Крестами за летные заслуги. Поэтому вся эта история плохо выглядела бы в газетах.
Крэйг повернулся к Хейру:
— Я уже говорил вам, герой войны — психопат.
— Я слышал эту историю, — ответил тот. — Но вы опустили одну деталь: командиром Еджа был американец. Бывший офицер эскадрильи Орлов или что-то в этом роде. Едж так и не простил его и с тех пор ненавидит американцев.
— Да, но он лучший пилот из всех, кого я когда-либо встречал, черт возьми, — отпарировал Мунро.
— Если это так, то почему в четверг летит не он, а Грант? — спросила Женевьева.
— Потому что он не летает на «лизандре», а управляет немецким самолетом «шторк», и то лишь в исключительных обстоятельствах, — ответил ей Мунро. — Полет в четверг — рутинное мероприятие.
Дверь открылась, и вошел Едж, как обычно с незажженной сигаретой в уголке рта.
— Все довольны? — Когда он подошел к столу, в помещении сразу воцарилась тишина. — Грант благополучно отбыл, сэр, — сообщил он Мунро. — Вернется назад в четверг к полудню.
— Прекрасно, — удовлетворенно пробурчал Мунро. Едж наклонился к Женевьеве так близко, что она почувствовала на своем ухе его дыхание:
— Хорошо устроились, моя сладкая? Если вам понадобится совет, дядя Джо всегда к вашим услугам.
Она сердито отшатнулась и встала:
— Пойду посмотрю, не нужна ли помощь мадам Легран.
Когда она встала, Едж расхохотался. Хейр, подняв брови, взглянул на Крэйга:
— Ему нравится во все влезать, да?
Когда Женевьева вошла в кухню, Джулия мыла посуду, наклонившись над раковиной.
— Мадам Легран, завтрак был просто великолепный. — Она взяла полотенце. — Давайте помогу.
— Меня зовут Джулия, cherie,[2] — ответила она с теплой улыбкой.
