Розманн, лихорадочно пытавшийся сообразить, как бы отличиться в этой новой ситуации, вдруг сказал:
— У нас есть одно преимущество в замке, рейхсфюрер.
— И в чем оно состоит?
— В том, что безопасность там обеспечивают силы СС.
— Вы уверены? — Гиммлер мгновенно сосредоточился. — Вы точно это знаете?
— О да, рейхсфюрер. — Розманн начал внимательно просматривать папку. — Взгляните: офицер, ответственный за безопасность и разведку, штурмбаннфюрер Макс Прим.
Гиммлер изучил послужной список Прима:
— Да он настоящий герой, этот Прим.
— Рыцарский крест с дубовыми листьями и скрещенными мечами, рейхсфюрер. Единственное, почему он не на фронте, — тяжелые ранения, полученные им в России.
— Да, вы правы. — Гиммлер в задумчивости постукивал пальцами по столу, а Розманн застыл в тревожном ожидании. — Да, — наконец прервал молчание Гиммлер, — я думаю, что этот майор Прим сослужит нам очень хорошую службу. Свяжите меня с замком, Розманн. Я сам поговорю с ним.
Именно в этот момент Макс Прим бежал по лесу на противоположной от замка Вуанкур стороне озера. Ему не хватало дюйма до шести футов в росте, короткие черные волосы были взъерошены, по лицу тек пот. На нем был старый спортивный костюм, вокруг шеи обмотан шарф; один из эльзасских сторожевых псов охраны бежал рядом.
— На будущее запомните, — сказал ему хирург в день выписки из госпиталя, — для человека с серебряной пластинкой в черепе вы справились со своими проблемами прекрасно, но теперь побольше ходите. Ходите, не бегайте. Это будет вашим новым жизненным кредо.
— Так, к черту все это, — сказал сам себе Прим, обогнул озеро и последним броском пересек лужайку перед главным входом.
Он поднялся по ступенькам мимо часовых, отдавших ему честь, и вошел в большую прихожую. Он пошел по коридору направо, остановившись, чтобы взять полотенце и вытереть лицо. В передней комнате находился кабинет его помощника, гауптштурмфюрера Райсшлингера. Прим прошел прямо к себе, услышав звонок телефона. Он открыл дверь и увидел Райсшлингера, который как раз снимал трубку.
— Да, это кабинет штурмбаннфюрера Прима. Нет, он только что вошел. — Он помолчал, потом повернулся и протянул трубку Приму, его глаза были широко раскрыты: — Мой Бог, это сам рейхсфюрер Гиммлер.
Прим протянул руку за трубкой, сохраняя абсолютно бесстрастное выражение лица, и жестом указал ему на дверь. Райсшлингер вышел, закрыв за собой дверь, быстро подбежал к своему столу и осторожно поднял трубку параллельного аппарата.
Гиммлер спросил:
— Прим?
— Да, рейхсфюрер.
— Вы верный член братства СС? Могу я рассчитывать на вашу помощь и осмотрительность?
— Конечно, рейхсфюрер.
— У вас прекрасный послужной список. Мы все гордимся вами.
'Что у этого ублюдка в рукаве?' — подумал Прим.
— Слушайте внимательно, — сказал Гиммлер. — Жизнь нашего фюрера может оказаться в ваших руках.
Прим нежно потрепал пса по шее, когда тот подошел и сел рядом.
— Что мне следует предпринять, рейхсфюрер? — спросил он, когда Гиммлер закончил.
— Наблюдение за участниками совещания. Убежден, совещание — только предлог. Этот генерал Земке кажется мне очень подозрительным, а Роммель явно отсиживается! Позор для офицера.
Не обращая внимания на то, что величайшего героя войны развенчивали самым пошлым образом, Прим остался спокоен:
— Насколько я понимаю, об арестах речь не идет, рейхсфюрер?
— Конечно, нет. Тщательно наблюдайте, заносите в журнал всех, кто прибудет, и, естественно, записывайте все телефонные разговоры маршала, любого другого высшего офицера. Это приказ, Прим.
— Цу бефель, рейхсфюрер, — автоматически ответил Прим.
— Прекрасно. Жду вашего отчета.
Разговор был окончен, но Прим все еще держал трубку в руках. Послышался легкий щелчок. Прим взглянул на дверь, ведущую в приемную, холодно улыбнулся, осторожно положил трубку и на цыпочках пересек комнату, сопровождаемый собакой. Когда он открыл дверь, Райсшлингер клал трубку на рычаг. Он обернулся, и его лицо полностью выдало его вину.
Прим был краток:
— Слушай, ты, мерзкий гаденыш! Если я еще раз поймаю тебя за этим занятием, то с радостью разрешу Карлу сожрать твои яйца.
Пес внимательно смотрел на него, свесив язык набок. Райсшлингер с пепельным лицом пролепетал:
— Я не имел в виду ничего плохого.
— Теперь вы осведомлены о государственной тайне высочайшей важности. — Прим внезапно рявкнул: — Встать смирно, Райсшлингер!
— Цу бефель, штурмбаннфюрер.
— Вы дали клятву защищать вашего фюрера, священную клятву. Повторите ее!
Райсшлингер затараторил:
— Я буду беспрекословно подчиняться фюреру германского рейха и народа Адольфу Гитлеру, Главнокомандующему Вооруженными силами, и буду готов, как смелый солдат, в соответствии с этой клятвой отдать за него свою жизнь.
— Отлично, вот и держи язык за зубами, иначе я застрелю тебя. И помни: поражение есть свидетельство слабости.
Когда он был уже на пороге своего кабинета, Райсшлингер вдруг произнес:
— Я бы хотел напомнить майору об одной вещи…
— О чем же?
— Вы тоже давали клятву.
Макс Прим родился в Гамбурге в 1910-м. Его отец, школьный учитель, был убит на Западном фронте в 1917-м, он был капралом артиллерии. Его мать умерла в 1924-м, оставив ему маленькое наследство, которого едва хватило, чтобы в конце концов поступить в университет в Гейдельберге, где он изучал право.
До 1933-го у него не было работы, хотя он числился хорошим юристом. Нацисты искали способных молодых людей. Прим, как и многие другие, присоединился к ним скорее ради работы, чем по идейным соображениям. Его способности к языкам привели его в СД, разведку СС. Но перед войной ему удалось добиться назначения в действующее подразделение СС. Когда формировался 21-й парашютно-десантный батальон СС, он одним из первых вступил в него, потом служил в Северной Африке и в России. Сталинград доконал его. Там он получил пулю в голову от русского снайпера. И вот теперь он сидел здесь за столом, за много верст от войны, в сказочном замке в красивой сельской местности в Бретани.
Он поднялся наверх в свою комнату, принял душ и переоделся, придирчиво осмотрев себя в зеркале. Только серебряный череп на фуражке говорил о его принадлежности к СС, форму он носил, как у парашютиста-десантника. Не серо-голубую, как в Люфтваффе, а зеленовато-серую, армейскую. Летная блуза, брюки свободного покроя, заправленные в сапоги десантника. Золотая нашивка за ранение, Серебряный крест первой степени и золотой с серебряным значок парашютиста-десантника украшали левую сторону мундира, Рыцарский крест с дубовыми листьями и мечами висел на шее.
— Очень красиво, — сказал он себе под нос. — Ничего общего с пижонством. — Он вышел на лестничную площадку в тот момент, когда Мариза, горничная Анн-Мари, шла мимо, неся в руках стопку полотенец. — Генерал Земке у графини? — спросил он на прекрасном французском.
