– Что-нибудь известно об этом кооперативе?
– Я только им и занимался последние тридцать часов, капитан.
– Хорошо работаете. Ну что там насчет моих двух друзей?
– Нового мало. Татарин докладывает: источник говорит, что два дня назад они были в Москве, а теперь их нет. Он не уверен, так ли это на самом деле. Вы дали мне указание много не расспрашивать. Нужно влезать поглубже?
– Нет, не нужно. Не надо, если хотим остаться в живых.
Позднее в тот же вечер Чантурия встретился на квартире Алины с Мартином. Место для встречи было ненадежным – там их могли засечь. Целыми часами они думали, где бы подыскать что-то получше, но так ничего и не нашли. В общественных местах нельзя укрыться от наблюдения, а о частных квартирах трудно договориться.
Когда пришел Чантурия, Мартин был уже там, расхаживая вдоль стены в маленькой комнате, где обычно рисовала Алина, и разглядывал развешанные картины.
– Она женщина с талантом, – сказал Чантурия.
– Я тоже начинаю так думать. Что там у вас в сумке?
– Ключ.
– Но сумка-то ведь большая.
– Да и ключ не маленький. Ключ – к расследуемому делу. Номер 4198 КГК.
И с этими словами Чантурия вынул из сумки докладную записку Белкина и показал ее Мартину.
– Хватит валять дурака – лучше объясните мне все это, – сказал Мартин.
Чантурия передал ему бумаги и, усевшись за обеденный стол, рассказал, что удалось разузнать Белкину.
– А что известно о кооперативе, арендующем этот грузовик? – спросил Мартин, выслушав его рассказ.
– Я занимаюсь им всего второй день и не могу бросить на распутывание этого дела целую команду – под рукой всего единственный еврей, занимающийся им в свободное от службы время.
– Работаете вы очень хорошо. Есть ли какие-нибудь сведения, в каких рейсах побывал грузовик 4198 КГК?
– Как вам известно, трайлерами компании «ТИР» обычно управляют сотрудники румынской госбезопасности. Логично предположить, что они могли послать одного из своих «мальчиков» сопровождать нашего водителя, наполовину турка, или же следить за ним. Я справлялся в нашем Первом главном управлении насчет того, чем могла бы заниматься румынская служба безопасности на дороге, ведущей к Извору.
– И что-нибудь выяснилось?
– ПГУ официально ничего не скажет. Но у меня есть друг, который служит там в отделе контактов с соцстранами. Так вот, он говорит, что секюритате содержит в лесу восточнее Мунтена специальный учебный лагерь. От него примерно три часа езды до Извора.
– А кто обучается в лагере?
– Обыкновенные курсанты. Террористы с Ближнего Востока.
– Иракцы?
– Возможно.
– Может ли на Ближнем Востоке открыться фронт с применением ядерного оружия?
– Вы же знаете, что фронт с применением чего угодно может открыться где угодно.
Мартин швырнул бумаги на стол и в раздумье покачал головой.
– Послушайте, Серго! Я должен доложить обо всем этом ЦРУ.
– Что?
– Мне эта проблема не по плечу. Я не в силах решить ее.
– Бенджамин, чертов сын, ты же обещал! Единственное, почему я доверился тебе, – потому что ты не из ЦРУ. Может, бюро ЦРУ в Москве такое чистенькое, что и плюнуть некуда, но шеф этого бюро просто обязан доложить выше, и кто-то еще прочитает его рапорт, а где-то кто-то из тех, кто читает такие доклады, окажется нашим парнем, и он сообщит об этом рапорте сюда, в Москву. А когда такое произойдет, тебе, мне и твоей нежной Але не жить и минуты – это я гарантирую.
Мартин сидел напротив, удрученно глядя на Серго.
– Подожди хоть, пока не получим доказательств, – напоследок предостерег Чантурия.
– Какие еще доказательства?
– Не знаю. Грузовик – скорее всего. Они переправляли плутоний на нем. Они же должны были как-то переоборудовать его, чтобы защитить водителя от облучения. Может, он все еще излучает радиоактивность – в общем, не знаю.
– Как же вы собираетесь разыскать один-единственный грузовик в Советском Союзе? Такая огромная страна!
– Мы знаем, кому он принадлежит. У них должны храниться путевые листы на каждую ездку машины.
