– Нет, – ответил он, – я выйду и пересяду на «Площади Дзержинского».
– А-а. Да, вы можете пересесть и там. До свидания! И она потащила мужа за собой из вагона. Тот помахал Мартину рукой, но так, чтобы жена не заметила, и слегка улыбнулся.
Алина подвинулась немного, освобождая рядом место для Мартина.
– Интересная пара, – заметил он, усаживаясь.
– Это что, американская ирония?
– Я, может быть, немного смешлив, но характер у меня серьезный. Вам где выходить?
– Я пересяду на «Проспекте Маркса».
Всего три остановки, а потом, на следующей, будет и его.
– А потом куда?
– Я живу недалеко от метро «Коломенская». Там еще немного трамваем, а потом пешочком. Добираться – целое приключение.
– Особенно ходить пешком ночью, да еще в таком криминогенном районе, как я читал в газетах. А не позволите ли мне разделить ваше приключение и проводить вас до дому?
Она бросила на него быстрый взгляд:
– Пожалуйста, не утруждайте себя. Это довольно далеко от вашего посольства.
– Но мне бы хотелось добавить к своей коллекции станций метро еще одну. Никогда еще не приходилось бывать на «Коломенской».
– В самом деле? Я предпочитаю ходить одна. Надеюсь, я не выгляжу грубой, но после спектакля я всегда выжатая как лимон. Боюсь, не получится из меня остроумной собеседницы.
Молча они просидели до следующей остановки, «Кропоткинской», находящейся в районе старинных городских особняков (некоторые все еще пустовали со времен революции), который Герцен называл Сен- Жерменским предместьем Москвы.
Мартин не знал, как снова начать разговор, ибо взгляд ее ничего не выражал, но в конце концов она, похоже, стряхнула с себя оцепенение и сама пришла ему на выручку.
– А как вы нашли дорогу до нашего театра? – спросила она. – Я никогда прежде не видала в нем иностранцев.
– Я узнал ее от Гуго.
– А где вы встретились с ним?
– На Арбате. Я купил у него картину. Я надеялся, что, возможно, увижу его на сегодняшнем спектакле.
– А почему надеялись?
– Он сказал, что он ваш ухажер. Она сердито сдвинула брови.
– Вовсе нет. Он просто друг. И даже им не станет, если не перестанет трепаться. Гуго часто хвастается тем, чего у него нет.
– Да ладно вам. Я рад, что Гуго сказал мне о спектакле. Он великолепен.
– Булгаков – великий писатель. Его имя – это уже девяносто процентов успеха.
– На свете множество великих писателей, чьи произведения никогда не воплощались в хорошие постановки.
– Ну что ж, тогда поставьте остальные десять процентов в заслугу Валерию. Он ведь может сделать стоящий спектакль из чего угодно.
– В таком случае я тоже считаю его гениальным.
Мартин решил, что между Валерием и Алиной сложились, или существовали в прошлом, далеко не простые отношения.
– Ну а как все-таки вы умудрились достать билет на наш спектакль? – продолжала она. – Мы же далеко не самая знаменитая труппа на свете, хотя о работе Валерия и хорошо известно в Москве. Да и помещение театра очень мало – вы же сами видели. Обычно все билеты раскупаются за месяц вперед. У вас, должно быть, есть связи?
– У меня есть доллары.
– Может, Гуго продал вам билетик? Хотя нет, у него билета не могло быть. Он же никого, кроме меня, не знает настолько близко, чтобы достать билет. Все же, как вы достали его?
Он было собрался рассказать как, а она начала опять:
– Екатерина Михайловна упомянула про американское посольство. Вы там работаете? У вас там есть возможность доставать билеты?
– Да, я там работаю.
– А что за работа?
– Я специальный помощник культурного атташе. Это значит, что я должен читать русские книги и знать русских художников. И за это я получаю жалованье. Ну, еще я встречаюсь с разными людьми, у которых есть возможность достать театральные билеты.
– А сколько вы уже прожили в Москве?
