_____
«Ну и где же она?»
Похоже, придется идти к ней самой.
Так и сделаю, только пописаю.
Джейни открывает дверь маминой спальни с двумя банками пива в руке. Одна из них — это подношение. Или, если угодно, взятка.
Однако, едва переступив порог, Джейни падает на пол, выронив банки. Ее затягивает в сон, но она успевает услышать щелчок и шипение и понимает, что одна банка открылась и из нее вытекает пиво.
Конечно, этого шума недостаточно для того, чтобы вывести Доротею из пьяного ступора.
«Проклятье, — думает Джейни, — не просто сон, а пьяная отключка. Хорошего мало».
Девушка вертит головой, изо всех сил пытаясь вырваться из сна.
* * *
Они стоят в очереди перед входом в какое-то здание. Доротея качает плачущего ребенка, и Джейни понимает, что ребенок — она сама. А кто же еще? Очередь медленно движется, но одновременно отодвигается и здание, делая ожидание бесконечным. Это то ли приют, то ли пункт раздачи благотворительного питания. Джейни стоит на дороге, смотрит на мать, старается привлечь ее внимание. Может быть, на этот раз ей удастся изменить сон.
«Посмотри на меня, — думает Джейни, пытаясь сосредоточиться. — Посмотри на меня».
Но сил ее не хватает; как Джейни ни старается, Доротея лишь скользит по ней взглядом и тут же отводит глаза в сторону. Очередь кажется нескончаемой, раздражение возрастает. Наконец Джейни отворачивается от матери и смотрит на само здание. Видит два окна, а над ними — гигантскую табличку:
«ЕДА ЗА ДЕТЕЙ».
Так там написано.
_____
На глазах у Джейни люди сдают своих младенцев в одно окно, а из другого получают коробки с едой.
Джейни отчаянно хочет закричать, но она не может издать ни звука и, собрав все силы, вслепую ползет по полу к кровати, пока не ударяется об нее головой. Вскидывает руки и шарит на постели, не видя матери, но надеясь задеть ее и разбудить.
Надеясь прервать этот кошмар.
И наконец все проваливается во тьму.
* * *
Крик раздается одновременно из двух ртов.
— Да что это с тобой?
_____
Джейни все еще ничего не видит. Зато чувствует, что одежда на ней мокрая от пролитого пива.
Доротея толкает ее.
— Какого черта ты тут делаешь?
Джейни делает вид, будто ее видит. Глаза-то у нее, в конце концов, открыты.
— Я... я споткнулась.
— Нечего было сюда лезть — а то спотыкается на ровном месте! Никудышная...
— А ну прекрати!
Джейни полупьяная, растерянная и слепая. Но она чувствует, что с нее хватит.
— Прекрати так со мной разговаривать. Надоела! Чтобы я этого дерьма больше не слышала. «Никудышная»! Да не будь меня, ты бы давно на улице оказалась, сама это прекрасно знаешь, так что лучше заткнись.
Ее мать ошеломлена.
Да чего там мать, Джейни и сама в шоке от своей речи.
Повисает молчание.
Когда окружающий мир вновь обретает очертания, а сама Джейни — способность двигаться, она неуклюже встает на ноги и поднимает с пола банки.
— Вот ведь долбаная непруха, — бормочет она. — Сейчас вернусь.
Джейни возвращается с кухонным полотенцем и начинает вытирать разлитое пиво.
— Знаешь, мама, ты не умрешь, если мне поможешь.
После некоторой паузы мать Джейни и вправду опускается на пол и начинает ей помогать.
— Ты что, поддаешь? — кряхтя спрашивает она.
— А хоть бы и так? Тебе не все равно? — Джейни все еще не в себе, да и от увиденного сна не вполне отошла. — За что ты меня так ненавидишь?
Мать Джейни тянется к мокрому пятну на полу. Когда она отвечает, голос ее звучит мягче.
— Ничего подобного.
— Тогда что, блин, происходит? — раздраженно наступает Джейни. — Что за история с этим типом Генри? По-моему, я заслужила право знать.
Доротея отводит глаза. Пожимает плечами.
— Он твой отец.
— Да, ты уже говорила. Я что, должна теперь задавать наводящие вопросы, чтобы вытягивать из тебя каждое слово?
Доротея хмурится.
— Его зовут Генри Фингольд. Мы познакомились в Чикаго, когда мне было шестнадцать. Он учился в Мичиганском университете, а туда приехал домой, на каникулы. Подрабатывал в пиццерии Луи Малнати в
