сторонке. Кейбел останавливает машину на обочине узкой дорожки.
Джейни выходит первой и помогает выйти сидящей на переднем сиденье матери. Все втроем они направляются к раввину.
— Доброе утро, — приветствует он их. — Я ребе Гринбаум.
Он протягивает руку.
Джейни пожимает ее.
— Я Джейни Ханнаган. Это моя мама, Доротея Ханнаган, и мой друг, Кейбел Страмхеллер. Я дочь усопшего.
Она гордится тем, что произнесла эту фразу без запинки, хотя, конечно, мысленно ее не раз отрепетировала.
— Спасибо, что помогаете нам. Мы... среди нас нет евреев. Ну, то есть настоящих... Наверное.
Она краснеет.
Раввин тепло улыбается, и становится ясно, что слова Джейни его не задели. Он поворачивается, и они все вместе идут к могиле. Ребе Гринбаум посвящает их в детали церемонии и вручает каждому карточку с текстом двадцать третьего псалма.
Доротея смотрит на отпечатанный текст, потом переводит взгляд на гроб. Губы ее беззвучно шевелятся.
К месту захоронения подходят несколько незнакомых мужчин и женщин, встают кружком.
— Это мои прихожане, — поясняет раввин. — Мужчины готовили тело вашего отца к погребению и сидели возле него всю ночь, а потом выступили в роли носильщиков и доставили сюда гроб.
Джейни смотрит на них с благодарностью и думает, как это странно и одновременно прекрасно. Какие это, должно быть, сердечные люди, если они согласились взять на себя все эти хлопоты и проводить в последний путь незнакомого человека.
Они стоят у могилы и ждут. Солнце уже палит вовсю, так что даже птицы притихли.
Джейни заглядывает в могилу и замечает белый кончик недавно обрубленного тонкого древесного корня. Она представляет себе, как такие же корни оплетают опущенный в могилу гроб, сжимают его, проникают внутрь и обхватывают тело ее отца. Она трясет головой, отгоняя страшное видение, и поднимает глаза к чистому небу.
Позади слышится шум моторов. Джейни оборачивается и видит две полицейские машины, из которых выходят сержанты Бейкер, Кобб и Рабинович, все в форме. Позади служебных машин останавливается черный седан, и из него появляется капитан.
Следом подъезжают загорелые после недели на озере Чарли и Меган Страмхеллер, а потом и Керри со своим Стью подкатывают на Этель. За ними на тесной кладбищенской дорожке показывается знакомый коричневый грузовичок Единой службы доставки. Глаза у Джейни на мокром месте: ей трудно поверить, что все эти люди действительно собрались здесь.
— Откуда они узнали? — удивленным шепотом спрашивает она Кейбела.
Тот пожимает плечами и улыбается.
_____
Время пришло.
Раввин приветствует собравшихся и произносит короткую речь.
— Да упокоится он с миром, — говорит он в завершение.
Джейни и сообразить не успела, а могильщики уже опускают гроб в яму, и все подходят к ее краю, чтобы попрощаться с покойным. Рядом с Джейни Доротея, она раскачивается и рыдает в голос. Девушка обнимает мать за плечи и успокаивает ее, а раввин возобновляет обряд.
Джейни плывет по волнам слов ребе, проникаясь музыкой псалмов, и чувствует, что маленькая частичка ее души останется в этом сосновом гробу.
_____
— Господня земля и что наполняет ее, вселенная и все живущее в ней, — громко возглашают окружающие, отрывая Джейни от ее раздумий.
Встрепенувшись, она находит нужное место в тексте и присоединяется к общему хору.
Потом ребе спрашивает, хочет ли кто-либо сказать о покойнике поминальное слово.
Джейни смотрит себе под ноги.
Через мгновение вперед выступает Кэти, на ней коричневая форма службы доставки. Джейни чувствует, как напряглась мать.
— Это еще кто? — шипит Доротея на ухо дочери.
Вместо ответа Джейни лишь сжимает плечи матери и молчит.
— Генри Фингольд был моим клиентом не один год, — откашлявшись, начинает Кэти, заметно волнуясь, — и за это время мы с ним стали добрыми друзьями. Как к нему ни заедешь, обязательно угостит чашечкой кофе или чего-нибудь холодненького нальет. А когда узнал, что я собираю «снежные шары», стал присматривать их повсюду, где подбирал товары для своего магазинчика. Он был по-настоящему чутким человеком, и мне будет недоставать его, и... Спасибо тебе, Джейни, что сообщила о его кончине и дала мне возможность с ним проститься. Прощай, Генри.
Кэти отступает, возвращаясь на свое место.
— Спасибо. Кто-нибудь еще?
Кейбел толкает Джейни локтем. И получает тычок в ответ.
И тут происходит нечто неожиданное.
— Я хочу сказать, — говорит Доротея.
У Джейни внутри все сжимается.
Раввин кивает, и Доротея делает несколько нетвердых шагов вперед, после чего разворачивается лицом к слушателям.
«Что она собирается говорить?»
Джейни озабоченно смотрит на Кейбела и в его глазах видит беспокойство.
Голос у Доротеи такой слабый, что приходится напрягать слух, чтобы расслышать ее.
Во всяком случае, пока она не срывается на крик.
— Генри был отцом Джейни, вот ее. И единственным мужчиной, которого я любила в своей жизни, Но он бросил меня после того, как я из-за него ушла из школы, а мои родители запретили мне возвращаться домой. Он был сумасшедшим, и он был негодяем. Он исковеркал всю мою жизнь, и я рада, что он умер!
С этими словами Доротея начинает судорожно дергать молнию на своей сумке.
— О господи! — шепчет Джейни.
Все растерянно молчат. Джейни бросается к матери и отводит ее на прежнее место. Она чувствует, что все лицо у нее горит от стыда, по спине струится пот. Девушка прячет глаза, стараясь не встречаться ни с кем взглядом. Она в ужасе.
И уж конечно, ей не становится легче после того, как Доротея, даже не особо заботясь о том, что бы сделать это незаметно, открывает сумку и делает изрядный глоток из фляжки.
Раввин Гринбаум поспешно возобновляет службу.
Кейбел легонько обнимает Джейни за талию, чтобы успокоить ее. Он смотрит себе под ноги, но по его лицу девушка понимает, что этот досадный эпизод его позабавил. Ей хочется как следует пнуть его по ноге. А матушку спихнуть в могилу. Это ж надо, превратить похороны в какую-то дурную комедию!
Джейни поднимает глаза и ловит взгляд раввина.
— Могу я сказать? — спрашивает она.
— Конечно, — отвечает ребе Гринбаум, хотя и не очень уверенно.
