изложить ей свои предложения и уехать, сохранив достоинство. Но Фанни, как всегда, была далека от того, чтобы чувствовать испуг или смущение. В ее глазах, смотревших на меня с вызовом, читалось упрямство и самонадеянность.
— Фанни, я не предлагаю устраивать каких–либо проверок. Лучше от этого никому не станет.
— Значит, ты не предлагаешь, — она слегка отодвинулась, коварно улыбаясь. — А что именно ты хочешь мне предложить, Хевен Ли? — глаза ее сузились, превратившись в узкие щелочки, прикрытые густыми ресницами.
— Разумеется, мы оплатим счета от доктора.
— Уж конечно, а еще?
— И внесем в банк определенную сумму денег, чтобы ребенок ни в чем не нуждался.
— А он нуждается и во мне, — живо откликнулась Фанни. — Ты же понимаешь, что я не иголка, которую можно воткнуть в подушку и благополучно забыть. Я хочу, чтобы ко мне относились как к настоящей даме, как к тебе. — Она снова уперлась руками в бока. — Что ты о себе воображаешь, являясь сюда и предлагая мне всего лишь деньги на ребенка? Твой муж оказался со мной, потому что тебя не было рядом, когда он нуждался в любви и ласке. Теперь придется за это расплачиваться. Я буду жить с ребенком, он стеснит мою свободу, я не смогу найти себе другого мужчину.
— Фанни, — проговорила я с улыбкой, — а ты уверена, что хочешь оставить у себя этого ребенка?
— А, вижу, куда ты клонишь. Рассчитываешь отделаться от меня: хочешь предложить деньги, потом забрать ребенка и, может быть, выдать за своего. Чтобы у меня не было никаких прав и я не могла ничего больше потребовать. Очень здорово придумано! Только теперь я не стану молчать, как тогда, когда священник забрал у меня Дарси.
— Но ты же сама призналась, что тебе трудно придется с ребенком, и ты права. Он свяжет тебя по рукам и ногам.
Она улыбнулась, а когда Фанни улыбалась, пусть даже неприятно и злобно, ее ровные зубы сверкали ослепительной белизной, оттеняемые легкой смуглостью кожи.
— Ничего, попробую рискнуть.
— Но подумай, какой ты матерью будешь этому ребенку, — пыталась я убедить Фанни, заставляя себя говорить спокойно, хотя при этом едва сдерживала гнев.
— Не начинай все заново, — глаза сестры сузились. — Не хочу слушать эту старую песню, Хевен Ли. Ты мне говорила то же самое, когда не смогла забрать Дарси у священника. Это просто отговорка.
— Это неправда, Фанни, — мне все еще удавалось сохранить ровный тон. Она откинулась на стуле, изучающе глядя на меня, потом отрицательно покачала головой.
— Ты совсем как отец, ведь так? Готова покупать и продавать детей, только бы облегчить себе жизнь.
— Ничего подобного, совсем нет. — Как она могла такое подумать? Я беспокоилась не о себе. Меня волновала судьба ребенка.
— Ты думаешь, что заплатишь за ребенка, и делу конец? Так ведь, скажи? — настаивала Фанни.
— Нет, это не входило в мои намерения.
— Ну ладно, мне все равно, что ты там думала. Только я тебе вот что скажу. Я оставлю ребенка у себя, а вы с Логаном станете мне давать на него деньги. Он будет ничем не хуже ваших детей: пойдет в лучшую школу, будет хорошо одеваться, тебе это ясно, Хевен?
— Мне все ясно, — ответила я. — Сколько ты хочешь? — Фанни не ожидала такого прямого вопроса. Она растерялась и захлопала глазами, собираясь с мыслями. — Сколько ты хочешь получать от нас в месяц? — повторила я.
— Не знаю. Может быть… полторы тысячи. Нет, две тысячи.
— Две тысячи долларов в месяц?
Она внимательно смотрела на меня, стараясь угадать, мое отношение к названной сумме.
— Знаешь, старик Маллори присылал мне по полторы тысячи, но тогда я была одна. Лучше всего пусть будет две с половиной. Хочу получать деньги к первому числу каждого месяца. Думаю, для тебя, Хевен, это будет необременительно. Вы ведь строите еще одну фабрику здесь, в Уиннерроу.
— Ты будешь аккуратно получать свои две с половиной тысячи в месяц, Фанни. Для тебя и ребенка будет открыт счет в банке Уиннерроу. Но предупреждаю, если ты когда–нибудь попытаешься нас шантажировать, угрожая рассказать в городе про вас с Логаном… я закрою счет и тогда выпутывайся сама. Кроме того, я не хочу, чтобы ты разговаривала с мужем и даже приближалась к нему. Если возникнут какие–нибудь проблемы или что–нибудь понадобится, звони мне, поняла?
Она смотрела на меня горевшими ненавистью и завистью глазами. Но неожиданно на лице ее появилось страдальческое выражение.
— Ты меня очень разочаровала, Хевен. Я надеялась, что в тебе найдется жалость ко мне. Ведь меня обманули. Это все, на что способны мужчины: воспользоваться удобным случаем. Ты приехала в мой дом, где я обитаю совсем одна с этими бессловесными животными. А сама живешь в роскошном дворце, вокруг тебя слуги, рядом муж. Тебя окружают красивые дорогие вещи. И что же? Ты обращаешься со мной, как с воровкой, а не как со своей сестрой, с которой ты вместе страдала в Уиллисе. Ты должна была предложить мне много больше.
— Жизнь моя протекала не столь гладко, как тебе представляется, Фанни. Не только тебе, но и мне приходилось тяжело, но тебя тогда со мной не было. Мне приходилось рассчитывать только на себя.
— У тебя был Том. Он всегда был с тобой. Он любил только тебя, а я для него ничего не значила. И Кейту с Джейн я тоже не нужна.
— Ты получишь свои деньги, — сказала я, направляясь к двери. Фанни бросилась за мной.
— Они тебя признают, потому что ты богата и манеры у тебя благородные. Даже когда у тебя ничего не было, кроме лохмотьев, ты и тогда задирала нос и относилась ко мне, как к бедной родственнице. Ты никогда не считала меня своей сестрой. Я была всегда тебе безразлична.
Я вышла из дома и заторопилась к своей машине. Фанни шла за мной следом.
— Ты всегда жалела, что я твоя сестра. Ты не признавала меня ни в школе, ни дома. Хевен! — крикнула Фанни.
Я обернулась, мы молча смотрели друг на друга. Я не могла скрыть правду: Фанни была права.
— А все из–за того, что ты мне завидовала, потому что отец любил меня, обнимал меня, целовал, я права, права? — настойчиво повторяла Фанни. — Потому что твое рождение погубило его ангела, и тебе от этого не уйти. Никогда! Пусть ты и живешь во дворце, строишь фабрики и занимаешься чем–то еще. — Она сложила руки на груди и победно улыбнулась.
— Мне жаль тебя, Фанни, — ответила я. — Ты похожа на цветок, посаженный в навоз.
Я села в машину и уехала, но смех Фанни неотступно следовал за мной, заставляя мчаться все быстрей и быстрей.
Глава 11. Жизнь и смерть
Вечером я подробно рассказала Логану о своей встрече с Фанни и о нашем договоре.
Он сидел за кухонным столом и слушал, не отрывая глаз от стакана, который вертел в руках. Я старалась как можно быстрее покончить с этим неприятным для нас обоих разговором. Логан не перебивал меня, а когда я замолчала, он тяжело вздохнул.
— Хевен, — произнес он, — я больше не хочу ехать в Уиннерроу один. Без тебя я слишком скучаю. Что ты скажешь на то, чтобы купить там дом? Что–нибудь необычное, на зависть всем. Ты очень нужна мне, Хевен.
— А чем плох наш домик в лесу? Он всегда был моим домом. Зачем нам еще один?
— Но не забывай о том, что владельцы самого крупного в округе предприятия должны иметь свой собственный дом, где бы они могли принимать влиятельных людей, давать обеды, устраивать вечера. А в домике на холме мы будем проводить выходные дни. — Логан поднялся. — Мне кажется, нам нужно все
