— Пропади ты пропадом, ты похож на мертвеца.
Заметив свое отражение в зеркале заднего вида одной из машин, Блэкберн понял почему. Его лицо и волосы были покрыты коркой из пыли и копоти, смешанных с потом. Футболка стала жесткой от засохшей крови — его и убитой им девушки. Монтес обнял его, и несколько ран отозвались острой болью.
— А мы тебя уже похоронили, приятель.
Монтес отправился вместе с Блэкберном к трейлеру с душевыми кабинами и по дороге рассказал ему, как они после его исчезновения в доме с бомбой почувствовали первые толчки и решили убраться на открытое место и как в следующий миг начали рушиться здания. Он руками изобразил ядерный гриб:
— Бум! Привет из Хиросимы. Город превратился в жуткое местечко, как в тех сумасшедших играх, в которые мама не разрешала тебе играть. Дальше ничего не помню, очнулся, когда за нами прилетел «Оспри».
Он говорил так, как каждый солдат после боя, — мысленно превращал события в сцену из фильма, оставляя за кадром все самое страшное. О страшном рассказывали капелланам или психиатрам.
— Кстати, я заметил снайпера, который попал в Чаффина: огромный камень придавил его в том самом месте, где у него был член, и вид у него был весьма удивленный. У него возникнут большие проблемы с гуриями там, наверху.
Блэк делал вид, что слушает, но перед глазами у него мелькали другие сцены. Ему нужно было узнать имя обезглавленного солдата.
— Давай теперь ты рассказывай, — попросил Монтес.
Блэк постучал себя по лбу:
— Ничего не помню.
Если бы так.
Выйдя из душа, он заметил, что база изменилась. Экскаваторы заполняли песком огромные контейнеры из ткани и проволочной сетки, а автокран устанавливал их на место — поверх существующих укреплений. Солдаты строили новую сторожевую вышку. База, созданная якобы для поддержания порядка, готовилась к войне.
Блэкберн и лейтенант Коул смотрели друг на друга через складной стол, заваленный картами. Это были не знакомые потрепанные, покрытые кофейными пятнами карты приграничного участка, который они патрулировали, а новые карты соседнего государства — Ирана. Ноутбук Коула был включен. Он склонился над ним и, пристально глядя на экран, быстро набирал текст одновременно слушая рапорт Блэкберна. Блэк описал сцену, которая снова и снова вставала у него перед глазами, которой предстояло навечно остаться в его мозгу, хотел он этого или нет, и стать главным экспонатом в его галерее неприятных воспоминаний.
Но Коул, казалось, набрал гораздо больше слов, чем услышал от Блэкберна.
— Погодите секунду. Как далеко вы находились в момент убийства?
— Как я уже сказал, на расстоянии примерно ста метров, может больше.
— Спрятавшись за большим камнем?
— Так точно, сэр.
— И вы не сдвинулись с места.
— Да, именно так, сэр.
Коул поднял голову.
«А какого черта я мог сделать?» — хотелось спросить Блэкберну.
— У меня не было выбора, сэр.
Коул наконец прекратил печатать. Перечитал текст и закрыл документ.
— Мы установили личность погибшего. Рядовой Джеймс Харкер из Коди, штат Вайоминг. Девятнадцать лет.
Имя.
— Не хотите узнать, как мы это выяснили?
Где-то в груди Блэка возник тяжелый ледяной ком.
— Дайте мне посмотреть.
— Вы уверены?
— Я видел это своими глазами.
Коул развернул ноутбук экраном к нему, нажал на кнопку. Камера, находившаяся в метре от лица Харкера, зафиксировала, как менялось выражение его лица — от облегчения оттого, что его нашли, до недоумения, затем ужаса, когда он понял, что сейчас произойдет. В конце оно исказилось от бессильной ярости.
— Включите звук.
— Громче не будет.
Убийцы говорили что-то, обращаясь к Харкеру, точнее, разглагольствовали, и из этой речи Блэкберн различил лишь несколько обрывков. «Американские свиньи… явились сюда незваными… пусть вас постигнет судьба…» Внизу экрана бежала строка — не перевод, скорее, отдельное заявление. «Завоеватели, осмелившиеся воспользоваться трудной ситуацией в стране, получат по заслугам. Это предупреждение». Блэкберн хлопнул крышкой ноутбука. Он увидел все, что ему было нужно. Он не нуждался в напоминаниях о дальнейшем. Блэкберн протянул лейтенанту фотографии, найденные около тела. Коул быстро взглянул на них и спрятал в папку. Затем вздохнул.
Несколько мгновений оба молчали. Коул заговорил первым:
— Значит, вы ничего не могли сделать?
Блэк взглянул ему в лицо, чувствуя, как его захлестывает ярость, но Коул кивнул. На этот вопрос не существовало ответа. Коул отодвинул ноутбук и пошуршал картами. Они меняют позиции. Коул разгладил ладонью участок, на котором был изображен Северо-Восточный Иран. Блэкберн обратил внимание на шум, стоявший на базе. Мимо палатки прогремела вереница грузовиков. Наверху гудели вертолеты, садившиеся один за другим.
Коул хлопнул по карте:
— У нас большая и чертовски серьезная проблема там, по другую сторону границы.
— Насколько серьезная?
— Весьма. Башир в полной мере воспользовался хаосом, вызванным землетрясением, и усилил свои позиции. ССО объявило, что кое-какие территории на юге и на востоке находятся под его контролем. Тегеран бессилен.
— Вы шутите.
Лейтенант забарабанил пальцами по столу:
— Информация не подтверждена, но ходят слухи, будто бы Аль-Башир заполучил ядерное устройство. Если это правда, то ситуация коренным образом меняется.
Коул пристально посмотрел на сержанта. Блэкберн уже видел этот взгляд. Он уважал Коула как командира. Но в нем была некая холодность, которая могла означать одно из двух: либо он в действительности был бесчувственным, либо хорошо скрывал свои истинные чувства.
Коул кивнул:
— Вчера вы прекрасно справились с заданием, нейтрализовав это взрывное устройство. Мы эвакуировали раненых из отряда Картера и забрали ваших ребят. Если бы произошел взрыв, нам не удалось бы этого сделать.
— Я просто выполнял свою работу, сэр.
— Не многие солдаты способны настолько хорошо выполнять ее. Значит, эта работа для вас.
— Не знаю, сэр.
Блэк почувствовал себя уязвленным. В последнюю очередь он думал сейчас о похвалах. Но в этом был весь Коул. Одной рукой хлопает тебя по спине, другой — бьет по щеке.
Лейтенант поднялся и взял ноутбук:
— Далеко не уходите. Инструктаж в тринадцать ноль-ноль.
Они сидели на складных стульях, расставленных в два ряда. В импровизированном помещении для инструктажа, сооруженном из двух рефрижераторов и получившем неизбежную кличку «холодильник», было
