размышляет, какова я на вкус.
– Он следит за вами, потому что охраняет вас, – смеясь, объяснила правнучка.
– Он охраняет свой очередной обед! Нет-нет, – поспешно сказала герцогиня, протестующе подняв руку, когда Виктория направилась к Волку с намерением отвести его во двор. – Умоляю тебя, не ставь снова под угрозу жизнь моих слуг. А кроме того, – чуть расслабившись, призналась она, – со дня смерти твоего прадеда я еще никогда не чувствовала себя в такой безопасности.
– Тебе теперь не нужно беспокоиться, что в дом могут забраться воришки, – согласилась девушка, снова занимая свой наблюдательный пост у окна.
– Забраться? Дорогая, да вор теперь не войдет в эту комнату, даже если ему заплатят.
Виктория постояла у окна еще с минуту, а затем повернулась и бездумно побрела к забытой книге, лежавшей на полированном столике.
– Сделай одолжение, присядь, Виктория, и дай мне походить немного. Какой смысл нам постоянно натыкаться друг на друга, бродя по ковру. Интересно, что мешает этому твоему дьяволу-красавчику пожаловать в нашу берлогу?
– Возможно, он действительно еще не возвратился из поездки, – сказала Виктория, усаживаясь в кресло и уставившись на свои ладони. – Только теперь я немного успокоилась.
Герцогиня прошла к окну и выглянула во двор.
– Ты думаешь, он любит тебя?
– Мне так казалось.
– Конечно, да! – настойчиво подтвердила ее светлость. – Весь Лондон говорит об этом. Он без ума от тебя. Именно по этой причине он вступил в сговор с Атертоном и скрыл от тебя письмо твоего обожаемого Эндрю. Уж я постараюсь сказать Атертону все, что думаю по этому поводу. Хотя, – задумчиво добавила она, все еще вглядываясь в окно, – вероятно, в сложившихся обстоятельствах и я поступила бы так же.
– Не верю.
– Конечно, да! Если бы передо мной был выбор, позволить ли тебе выйти за какого-то неизвестного мне человека из некоей заморской колонии или выдать тебя за лучшего жениха страны – состоятельного, титулованного и красивого, – конечно, я вполне могла поступить так же.
Виктория не стала напоминать, что именно подобная логика не дала возможности ее матери и Чарльзу Филдингу насладиться счастьем любви.
Голос герцогини стал чуть напряженнее:
– Ты абсолютно уверена в том, что хочешь вернуться в Уэйкфилд?
– Я не собиралась уезжать насовсем. Мне кажется, я лишь хотела наказать Джейсона за горе, причиненное Эндрю. Бабушка, если бы ты только видела лицо Эндрю в этот момент, то поняла бы. Мы с детства были самыми большими друзьями! Эндрю научил меня плавать, стрелять и играть в шахматы. Кроме того, меня взбесило, что Джейсон и Чарльз отнеслись ко мне как к игрушке, пешке, бесчувственному предмету. Ты не можешь представить себе, какой одинокой и несчастной я чувствовала себя, когда думала, что Эндрю отказался от меня.
– Ну, моя дорогая, – задумчиво сказала герцогиня, – тебе недолго осталось чувствовать себя одинокой. Уэйкфилд как раз приехал за тобой… Хотя нет, постой, он прислал эмиссара! Кто это такой?
Виктория пулей бросилась к окну.
– О, это капитан Фаррел, старинный друг Джейсона.
– Хм! – весело сказала герцогиня, постукивая тростью об пол. – Хм! Он прислал секунданта. Этого я не ожидала от Уэйкфилда, но пусть будет так! – Она махнула рукой, сделав знак Виктории. – Беги в салон и не показывай своего хорошенького личика, пока я не позову тебя.
– Что? Нет, бабушка! – упрямо воскликнула девушка.
– Да! – ответила старая леди. – Сейчас же! Если Уэйкфилд желает рассматривать это как дуэль и посылает секунданта обсудить условия, то пусть так и будет! Я буду твоим секундантом. И уж я-то не уступлю! – весело подмигнула она.
Виктория неохотно подчинилась и ушла в салон, но, естественно, ни при каких обстоятельствах она не допустила бы, чтобы капитан уехал, не поговорив с ней. «Если прабабушка не позовет в ближайшие пять минут, то я все равно пойду в гостиную и поговорю с капитаном», – решила она.
Прошло всего три минуты, как дверь в салон с шумом распахнулась и на пороге появилась прабабушка, выражение лица которой представляло комическое сочетание недоумения, смеха и ужаса.
– Дорогая моя, – объявила герцогиня, – кажется, ты все-таки невольно заставила Уэйкфилда ползать на коленях.
– А где капитан Фаррел? – перебила ее правнучка. – Он еще не уехал?
– Нет-нет, он здесь, успокойся. Бедняга сейчас отдыхает с дороги в ожидании закуски, которую я любезно предложила ему. Подозреваю, что он теперь воспринимает меня как самую жестокосердую женщину в мире, потому что, когда он сообщил мне привезенную им новость, я весело предложила ему подкрепиться, вместо того чтобы выразить глубочайшее соболезнование.
– Бабушка! О чем вы говорите? Разве Джейсон не послал капитана Фаррела, чтобы просить меня вернуться?
Разве он не для этого сюда прибыл?
– Позволь заверить тебя, что вовсе не для этого, – заметила герцогиня, подняв брови. – Чарльз Филдинг послал его сюда, чтобы сообщить мне невыносимо печальное известие о твоей безвременной кончине.
– Что?!
– Оказывается, ты утонула, – коротко сказала леди. – В реке. Или по крайней мере утонула твоя накидка. – Прабабушка взглянула на Волка. – А этот паршивый зверь удрал себе в лес, откуда и явился, когда ты подружилась с ним. В Уэйкфилде все в трауре. Чарльз слег – так ему и надо, – твой дражайший супруг заперся у себя в кабинете и не позволяет никому туда приближаться на расстояние выстрела.
От ужаса и волнения Виктория чуть не потеряла сознание; затем оправилась и стрелой помчалась в соседнюю комнату.
– Виктория! – крикнула ей вслед вдовствующая герцогиня и поспешила, насколько ей позволяли силы, за правнучкой, которая бурей ворвалась в гостиную вместе с неотступно следовавшим за ней Волком.
– Капитан Фаррел!
У сидевшего с удрученным, пасмурным видом капитана дернулась голова, и он уставился на девушку так, будто видит привидение, потом перевел взгляд на другое, четвероногое «явление с того света», которое встало в угрожающую позу и обнажило клыки.
– Капитан Фаррел, я вовсе не утопленница! – воскликнула Виктория, торопясь поскорее прервать затянувшееся молчание. – Волк, фу!
Капитан засиял и вскочил с дивана не веря своим глазам, но затем пришел в бешенство:
– Значит, это у вас такие шуточки?! А знаете ли вы, что Джейсон с ума сходит от горя…
– Капитан Фаррел! – резким властным тоном оборвала его герцогиня, приосанившись и встав во весь свой малюсенький рост. – Попрошу вас следить за своими выражениями, когда вы обращаетесь к моей правнучке. До этой самой минуты Виктория совершенно резонно предполагала, что Уэйкфилду известно о ее присутствии в Клермонте. О чем она, кстати, благоразумно предупредила перед отъездом.
– Но накидка…
– За мной кто-то гнался – верно, один из тех разбойников, о которых вы мне говорили, – и я набросила накидку на седло своего коня и отправила его по тропинке вдоль реки в расчете на то, что это отвлечет внимание разбойника.
Капитан расслабился и покачал головой:
– Разбойником, преследовавшим вас, был О'Мэлли. Он чуть не утонул, когда нырял в воду, разыскивая вас на дне реки, тогда и нашел эту проклятую накидку.
Виктория понурила голову и в глубоком раскаянии закрыла глаза; затем ее длинные ресницы затрепетали и она неожиданно засуетилась. Девушка заключила в горячие объятия прабабушку и скороговоркой поблагодарила ее:
– Бабушка, спасибо вам за все. Нужно спешить. Я еду домой…
– Ты никуда не поедешь без меня! – возразила герцогиня. – Такого возвращения домой я бы в жизни не
