«Таймс» для Элизабет… Дункан, – поспешно придумала она, – и я помещу их на имя, которым будет подписано объявление.
Он, казалось, был не в состоянии пошевельнуться, тогда она еще крепче сжала ридикюль.
– Бобби, ты должен решить сейчас. Нельзя терять времени.
У него дергалась шея от того, что он боролся с собой, стараясь не принимать ее слов, и через бесконечно длившуюся минуту, хрипло вздохнул, и напряжение на его лице несколько ослабло.
– У тебя всегда, – покорно сказал Роберт, глядя на ее лицо, – было самое доброе сердце.
Не говоря больше ни слова, он подошел к своему саквояжу, бросил в него те немногие вещи, которые принадлежали ему, схватил деньги, лежащие на кровати.
Элизабет сдерживала рвущийся наружу поток слез.
– Не забудь, – хрипло прошептала она, – Элизабет Дункан.
Он остановился, положив руку на дверной крючок, и оглянулся.
– Этого достаточно. – Брат и сестра долгим взглядом смотрели друг на друга, зная, что это их последний разговор; затем его губы скривились в странную, полную боли улыбку. – Прощай, – сказал он и прибавил, – Бет.
И только когда Элизабет увидела, как Роберт быстро прошел мимо окна их комнаты, направляясь к дороге, которая извилисто спускалась к морю, напряжение спало, и она без сил села на постель. Элизабет опустила голову, слезы катились по щекам, падая на ридикюль, на котором лежала ее рука; слезы горя и облегчения падали с ресниц – но она плакала о своем брате, а не о себе.
Потому что в ридикюле был пистолет.
И в тот момент, когда Элизабет поняла бы, что Роберт не согласился отпустить ее, она направила бы его на брата.
Глава 35
Четырехдневное путешествие из Хелмшида в Лондон Элизабет проделала за два с половиной дня – это удалось ей при помощи удачного, хотя опасного и дорогого, метода – она платила огромные деньги кучерам, которые неохотно соглашались ехать ночью, и спала в карете. Единственными остановками в ее стремительном путешествии были смена лошадей, одежды и какая-либо еда накоротке. Везде, где они останавливались, все – от почтальонов до служанок в барах – говорили о суде над Яном Торнтоном, маркизом Кенсингтоном.
Мелькали мили, день сменялся темной ночью и серым рассветом, затем все повторялось, и Элизабет прислушивалась к топоту лошадиных копыт и испуганному стуку своего сердца.
Через шесть дней после начала суда над Яном в десять часов утра запыленная карета, в которой она проделала путь, подъехала к городскому дому вдовствующей герцогини Хоторн в Лондоне, и из нее, не дождавшись пока опустят ступеньки, выпрыгнула Элизабет, зацепившись юбками, ступила на землю, затем, спотыкаясь, вбежала по ступеням и забарабанила в дверь.
– Что это, Господи, – воскликнула герцогиня, остановившись в холле, по которому она ходила с озабоченным видом, услышав грохот бронзового дверного молотка.
Дворецкий открыл дверь, и Элизабет бросилась вперед мимо него.
– Ваша светлость, – задыхаясь, вымолвила она, – я…
– Ты! – сказала герцогиня, ошарашенно глядя на растрепанную, покрытую пылью женщину, которая бросила своего мужа, причинив столько боли и вызвав шумный скандал, а сейчас, когда было уже слишком поздно, предстала перед ней в парадном холле, похожая на прекрасную пыльную метлу. – Тебя следует выпороть, – сердито произнесла она.
– Без сомнения, Ян захочет заняться этим сам, но позднее. Сейчас мне нужно… – Элизабет замолчала, пытаясь заглушить страх, чтобы осуществить шаг за шагом свой план. – Мне нужно попасть в Вестминстер. Мне нужна ваша помощь, потому что они не захотят впустить в Палату лордов женщину.
– Суд длится шестой день, и, я должна сказать тебе, он проходит нехорошо.
– Расскажете мне потом, – сказала Элизабет повелительным тоном, который оказал бы честь самой герцогине. – Сейчас вспомните о ком-нибудь влиятельном, кто провел бы меня туда, о ком-нибудь, кого вы знаете. Остальное я сделаю, когда попаду туда.
Только теперь герцогиня сообразила, что, несмотря на свое непростительное поведение, сейчас Элизабет была единственной, кто мог оправдать Яна, и она, наконец, начала действовать,
– Фолкнер! – крикнула герцогиня, обращаясь, как казалось, к лестнице.
– Ваша светлость? – спросила личная горничная герцогини, возникая на верхней галерее.
– Отведи эту молодую женщину наверх. Почисть ее одежду и приведи в порядок волосы. Рэмси, – резко позвала герцогиня дворецкого, указывая, чтобы он пошел за ней в голубую гостиную, где она села за письменный стол. – Отвези эту записку прямо в Вестминстер. Скажи им – это от меня, и ее немедленно надо передать лорду Кайлтону. Он будет на своем месте в Палате лордов. – Она быстро написала и отдала послание дворецкому. – Я написала ему, чтобы он сейчас же остановил судебное заседание. Также я сообщила, что мы будем ждать его через час перед Вестминстером в моей карете. Он должен встретить нас там, чтобы провести в Палату.
– Сию минуту, ваша светлость, – сказал Рэмси с поклоном, уже выходя из комнаты.
Она вышла за ним, все еще отдавая приказания.
– В случае, если Кайлтон уклонится от исполнения своих обязанностей и не будет присутствовать сегодня на суде, пошли одного лакея к нему домой, а другого к Уайтам, еще одного на Блоринд-стрит, в дом к той актрисе, о которой, как он думает, никто не знает, что он содержит. Ты, – сказала она, холодно посмотрев на Элизабет, – пойдешь со мной. Тебе надо много чего объяснить, мадам, и ты сможешь это сделать, пока Фолкнер займется твоим внешним видом.
– Я не собираюсь, – воскликнула Элизабет в приступе бессильного гнева, – думать о своей внешности в такое время.
Брови герцогини взлетели до волос.
– Ты приехала, чтобы убедить их, что твой муж невиновен?
– Да, конечно. Я…
– Тогда не позорь его больше, чем уже опозорила! Ты похожа на беглянку из мусорного ящика в Бедламе. Тебе еще повезет, если они не повесят тебя за то, что ты причинила им все это беспокойство.
Она направилась наверх, Элизабет медленно последовала за ней, слушая ее тираду только краем уха.
– Вот если бы твой незаконнорожденный братец оказал нам честь, объявившись, твоему мужу, может быть, не пришлось провести ночь в темнице, а именно туда, как думает Джордан, он попадет, если обвинителям удастся добиться своего.
На третьей ступеньке Элизабет остановилась.
– Пожалуйста, послушайте меня минуту… – сердито начала она.
– Я буду слушать тебя всю дорогу до Вестминстера, – с сарказмом ответила герцогиня. – Я думаю, всему Лондону будет интересно узнать из утренней газеты, чем ты оправдаешься.
– Ради Бога! – крикнула Элизабет ей в спину, с бешеной быстротой перебирая в уме, к кому она могла бы обратиться за более срочной помощью. Час-это целая вечность! – Я приехала не просто показать, что жива. Я могу доказать, что Роберт жив и не пострадал от рук Яна и…
Герцогиня повернулась и начала спускаться по лестнице, пристально глядя в лицо Элизабет со смешанным чувством отчаяния и надежды.
– Фолкнер! – крикнула она, не оборачиваясь, – возьми все, что тебе нужно. Ты можешь привести туалет леди Торнтон в порядок и в карете!
Через пятнадцать минут кучер герцогини резко осадил лошадей перед Вестминстером, лорд Кайлтон поспешно подошел к их карете в сопровождении Рэмси, упорно следовавшего за ним по пятам.
