– Звучит чертовски скучно.
– Я думаю, что как раз не будет скучно. Моя жена взяла на себя задачу бросить вызов всему «свету» и помочь девушке вернуться в его ряды. Основываясь на том, что написала Александра в своей записке, это будет немалый подвиг.
– Почему? – спросил Ян скорее из любезности, чем из любопытства.
Джордан вздохнул и откинул голову, усталый от долгих часов, проведенных за работой в последние несколько недель, и предвкушая нерадостную перспективу танцевать с мадемуазель, которую он и в глаза не видел, попавшей в беду.
– Два года назад девушка попала в лапы какому-то человеку, и разразился ужасный скандал.
Подумав о себе и Элизабет, Ян небрежно сказал:
– Такое, очевидно, случается нередко.
– Из записки, которую Алекс мне написала, видно, что это довольно тяжелый случай.
– Почему?
– Прежде всего, очень вероятно, сегодня половина светского общества отвергнет ее – и эту половину надо заставить принять ее. Алекс подготовилась к ответному удару, призвав тяжелую артиллерию – чтобы быть точным – мою бабушку, Тони и меня, в меньшей степени. Цель в том, чтобы попытаться взять их храбростью, но я не завидую девушке. Если я не ошибаюсь, злые языки снимут с нее кожу живьем. Что бы ни сделал этот ублюдок, он чертовски очернил ее репутацию. Девушка, которая, между прочим, как говорят, невероятно красива, была изгнана из общества почти на два года.
Ян застыл, не донеся стакан ко рту, его взгляд впился в Джордана, который уже вставал с места.
– Кто эта девушка? – с волнением спросил он.
– Элизабет Камерон.
– О Боже! – вырвалось у Яна, он вскочил, хватаясь за камзол. – Где они?
– У Уиллингтонов. А что?
– А то, – резко сказал Ян, торопливо надевая камзол и вытягивая из рукавов пышные манжеты рубашки, – я – тот ублюдок, кто сделал это.
Неожиданное удивление промелькнуло на лице герцога Хоторна, он тоже стал надевать камзол.
– Ты – тот человек, которого Александра описала как «отвратительного грубияна, порочного развратника и развратителя невинных»?
– Я – именно такой и даже хуже, – мрачно ответил Ян, направляясь вместе с Джорданом Таунсендом к дверям. – Ты как можно скорее поедешь к Уиллингтонам, – сказал он. – Я приеду вскоре после тебя, но мне сначала надо сделать остановку. И ради Бога, не говори Элизабет, что я приеду.
Ян вскочил в карету, быстро отдал приказания кучеру и откинулся на сиденье, считая минуты и убеждая себя, что, может быть, это не обернется для нее так плохо, как он опасается. И ни разу не задумался о том, что Джордан Таунсенд не имеет ни малейшего представления о том, какие вероятные мотивы могут побуждать «развратителя» Элизабет Камерон встретиться с ней на балу у Уиллингтонов.
Карета подъехала к городскому дому герцога Стэнхоупа, и Ян быстро взбежал по ступеням, почти сбив с ног бедного Ормсли, открывшего ему дверь, торопясь подняться наверх к деду. Через несколько минут он спустился вниз и прошел в библиотеку, где бросился в кресло и смотрел, не отрываясь, на часы. Наверху слуги пришли в страшное волнение, когда герцог позвал камердинера, дворецкого и лакеев. Однако в противоположность Яну герцог был в экстазе.
– Ормсли, я нужен Яну! – радостно сказал герцог, снимая камзол и стягивая шейный платок. – Он вошел прямо сюда и так и сказал.
Ормсли заулыбался:
– Так и сказал, ваша светлость.
– Я чувствую себя на двадцать лет моложе.
Ормсли кивнул:
– Это великий день.
– Где, черт возьми, застрял Андерсон? Мне нужно побриться. Мне нужен вечерний костюм, черный, я думаю, и бриллиантовая булавка и бриллиантовые запонки. И перестань совать мне эту трость, братец.
– Вам не следует слишком волноваться, ваша светлость.
– Ормсли, – сказал герцог, подходя к шкафу и распахивая дверцы, – если ты думаешь, что я буду опираться на эту проклятую трость в самый великий вечер в моей жизни, ты сошел с ума. Очень тебе благодарен, но я войду вместе со своим внуком без чьей-то помощи. Дьявол! Где Андерсон?
– Мы опаздываем, Александра, – сказала вдовствующая герцогиня, стоя в гостиной Алекс и рассеянно разглядывая великолепную статуэтку четырнадцатого века, стоящую на столике из атласного дерева [14]. – И не хочу скрывать от тебя, что сейчас, когда подходит время, у меня еще худшие предчувствия, чем раньше. А мои чувства никогда не обманывали меня.
Александра прикусила губу, чтобы заглушить свою нарастающую тревогу.
– Уиллингтоны всего лишь за углом, – сказала Алекс, обсуждая опоздание прежде, чем перейти к более неприятным деталям. – Мы доберемся туда за несколько минут. Кроме того, я хочу, чтобы все были там, когда появится Элизабет. Я также надеюсь, что Родди может еще ответить на мою записку.
Как бы в ответ на ее слова в гостиной появился дворецкий.
– Родерик Карстерс желает вас видеть, ваша милость, – сообщил он Алекс.
– Слава Богу! – вырвалось у нее.
– Я провел его в голубую гостиную.
Алекс мысленно скрестила пальцы [15].
– Я приехал, моя красавица, – сказал Родди с обычной насмешливой улыбкой, низко ей кланяясь, – в ответ на ваш призыв… и мог бы добавить, – продолжал он, – прежде, чем появиться у Уиллингтонов согласно вашим указаниям.
При росте в пять футов десять дюймов Родди Карстерс был строен, атлетического сложения, с редеющими каштановыми волосами и светло-голубыми глазами. Единственное, что отличало его – это изысканный покрой одежды; умение, которому многие завидовали, завязывать шейный платок с такими замысловатыми складками, которые никогда не распускались; и язвительное остроумие, не знающее границ, когда он выбирал кого-то своей мишенью.
– Вы слышали о Кенсингтоне?
– О ком? – переспросила рассеянно Алекс, пытаясь придумать, как лучше всего убедить его сделать то, что ей нужно.
– Новый маркиз Кенсингтон, когда-то известный как мистер Ян Торнтон, персона нон грата. Поразительно, не правда ли, что может сделать богатство и титул? – продолжал он, вглядываясь во встревоженное лицо Алекс. – Два года назад мы бы не пустили его на порог. Шесть месяцев назад стали говорить, что он очень богат, и мы стали приглашать его к себе. Сегодня он наследует герцогский титул, и мы стараемся получить приглашения на его вечера. Мы, – усмехнулся Родди, – если смотреть с его точки зрения, довольно отвратительный и переменчивый народ.
Против воли Александра рассмеялась.
– О, Родди, – сказала она, запечатлев поцелуй на его щеке. – Вы всегда смешите меня, даже когда у меня ужасная беда, как сейчас. Вы бы могли очень помочь делу, если б захотели.
Родди взял понюшку табака, поднял надменные брови и ожидал, в его взгляде видны были подозрительность и любопытство.
– Конечно, я ваш самый покорный слуга, – растягивая слова, медленно произнес он с насмешливым легким поклоном.
Несмотря на это заявление, Алекс не обольщалась на его счет. В то время как других мужчин боялись из-за их вспыльчивости или искусства владеть рапирой и пистолетом, Родди Карстерса боялись за его язвительные колкости и острый, как бритва, язык. И так как никто не мог прийти на бал с рапирой или пистолетом, Родди мог творить зло беспрепятственно. Даже опытные матроны жили в страхе оказаться его врагами. Алекс прекрасно знала, как опасен мог быть Родди – или как надежен, если хотел помочь. Когда она впервые приехала в Лондон, именно он превратил ее жизнь в ад. Позднее Карстерс полностью изменил свое отношение и заставил «свет» принять ее. Он сделал это не по дружбе или из сознания вины; сделал
