изучить свойства своего ума и познать свойственные человеку заблуждения.
Задача логики и состоит в том, чтобы научить людей распознавать, в какие заблуждения они впадают, и тем самым помочь им освободиться от них. Это необходимо для того, чтобы можно было построить прочное здание научного знания. Но это необходимо вообще для благополучия человечества, так как заблуждения не только мешают счастью людей, но нередко бывают чреваты опасностью для самой их жизни. Говоря о необходимости для людей освободиться от предрассудков, Аничков упоминает учение Франциска Бэкона об идолах («об истуканах», как он переводит этот термин). Даже маловажные заблуждения, замечает он, иногда приносят большой вред, подобно тому как от маленькой искры иногда происходит большой пожар. Для предохранения от заблуждений Аничков рекомендует применять декартовский принцип предварительного сомнения во всем (de omnibus dubitandum)[100] .
Как выше было сказано, М. В. Ломоносов занял самостоятельную позицию в логике. Признавая заслуги Аристотеля в создании этой науки, Ломоносов выступил против слепого, рабского отношения к учениям Аристотеля. Он критически относился как к логике Аристотеля, так и к различным новым направлениям в логике (к лейбнице-вольфианской логике, логике Канта, эмпирической логике Бэкона).
Линию М. В. Ломоносова в логике продолжают и развивают А. Н Радищев в конце XVIII в. и профессор Казанского университета Петр Лубкин в начале XIX в.
Александр Николаевич Радищев (1749–1802) предвосхищает современное учение советской науки о единстве мышления и языка Он констатирует, что речь свойственна одному лишь человеческому роду, все прочие «живые собратья» человека немы. Радищев говорит, что человек обязан речи всеми своими изобретениями и совершенствованием. Правда, человек вместо речи может «говорить телодвижениями» и глухонемые тоже мыслят, но прогресс человечества совершался бы крайне медленно и слабо, если бы у людей было лишь мышление без звуковой речи. Если бы человек был безгласен, он не смог бы создать такую культуру, науку, художественную литературу и т. д., какими человечество ныне обладает. Звуковая речь изощрила в человеке силу разума Немого человека можно приобщить к нашим мыслям, но «невероятно, чтобы его разум воспарил до изобретений речью одаренного» «Хотя и то истинно, что лишение одного чувства укрепляет какое-либо другое, но вообще разум лишенного речи более изощряться будет подражанием, нежели собственною своею силою»[101], – писал Радищев.
Радищев указывает, что у глухонемых имеет место так называемая сверхкомпенсация, т. е. усиление чувствительности других рецепторов, но все же изъян в их психике, порождаемый отсутствием слуха, по его мнению, всегда будет весьма велик. Звуковая речь так расширяет и увеличивает мыслительные силы человека, что дает ему «почти всесилие».
Единство языка и мышления Радищев, в частности, показывает на развитии ребенка, в котором речь и мышление находятся в тесном взаимодействии. Он отмечает, что с того времени, как младенец начинает говорить, развитие его умственных сил становится более значительным, с развитием речи возникают у ребен-ьа отвлеченные понятия, хотя первенствующая роль долго еще принадлежит чувственному познанию.
Радищев пишет о безграничной силе научного мышления: «Как не возгордиться человеку в бренности своей, подчиняя власти своей звук, свет, гром, молнию, лучи солнечные, двигая тяжести необъятные, досягая дальнейших пределов Вселенной, постигая и предузнавая будущее?»[102]
Чтобы постичь, насколько человек велик, надо бросить взгляд на все его изобретения, на все то, что человек придумал и создал. Наука, искусство, общественная связь, законы – все это доказывает, что человек выше всего на земле. Все это говорит о величественности разума и рассудка человека. Но при всем этом человек нередко ошибается и, прежде чем достичь истины, бродит во тьме и заблуждении[103].
В статье «Слово о Ломоносове» Радищев говорит, что человек жаждет вечности, но он смертен и дают ему бессмертие только его творения, благодаря которым его мысли живут в последующих поколениях. Он говорит, что такое бессмертие снискал себе Ломоносов, слава которого вечно будет жить в русском народе. Радищев прославляет Ломоносова за то, что он совершил «размашистый шаг» в развитии русского языка. Заслуги Ломоносова он сравнивает с заслугами Бэкона Веруламского, который в своей логике показал, как расширить научное знание, хотя сам не смог применить на практике тех приемов, которые он развил в теории[104].
А. Н. Радищев – материалист. Он не сомневается в том, что вещи существуют независимо от сознания и что человек обладает силой познавать их[105]. Вещи существуют сами по себе, и мы познаем их двояко: путем опыта и путем рассуждения. Опыт сводится к воздействиям, которые вещи производят на наши силы познания.
Опыт бывает чувственный, когда мы познаем вещи посредством органов внешних чувств. В отличие от него разумный опыт есть познание отношений вещей между собой. Чувственный опыт оперирует представлениями, а разумный – мыслями, с помощью которых познаются отношения вещей между собой. Рассуждение отличается от опыта тем, что при нем мы познаем без наличия в данное время воздействия самих вещей на наши познавательные силы. Термин «рассуждение» у Радищева равнозначен термину «умозаключение» нашей современной логики. Эта познавательная способность называется рассудком, или умом. Рассуждение есть употребление ума (или рассудка) и представляет собой существенное прибавление к опыту. Все указанные выше познавательные силы человека не существуют раздельно, но образуют единую нераздельную силу познания, которая видоизменяется в зависимости от того, к каким предметам она применяется.
Применяя силу познания, «человек воздвиг пространное здание своей науки, не осталось отдаленнейшего края Вселенной, куда бы не проник смелый рассудок человека, он проник в сокровеннейшие недра природы и постиг ее законы в невидимом и неосязаемом; беспредельному и вечному дал меру; исчислил неприступное…»[106].
Говоря о единой нераздельной силе познания у человека, Радищев отстаивает положение, что научное знание может быть создано лишь неразрывной совместной деятельностью чувственного познания и абстрактного мышления, которые образуют единство и не должны действовать в отрыве друг от друга.
Исследуя рассуждение, Радищев устанавливает, что для него требуются два суждения, которые называются «посылками». Получаемое из них путем вывода новое суждение носит название «заключение». Обе посылки являются суждениями («предложениями») опытными, а выводимое из них заключение не дается опытом.
Поскольку посылки извлекаются из опыта, заключение есть прибавление к опыту, основанное на его данных, хотя само по себе и не дано в опыте.
Заблуждения у людей бывают многообразны. И чувства нас иногда обманывают (например, больному желтухой все вещи кажутся желтыми), и часто мы ошибаемся при извлечении заключения из посылок. Когда рассматриваешь, как действуют наши познавательные силы, и изучаешь правила, каким они следуют, то кажется, что легко избежать заблуждений. Но когда человек начинает о чем-либо рассуждать, тотчас проникают в его рассуждение всякого рода предубеждения, вторгаются страсти, которые уносят его разум по безднам заблуждения. Множество заблуждений порождается леностью мысли и нерадением.
В частности, Радищев отмечает, что аналогия часто приводит к заблуждениям, хотя, с другой стороны, многие научные истины были открыты путем применения аналогии.
Основным законом мышления Радищев считает логический закон тождества, который он называет принципом постоянства, имея в виду вытекающее из этого закона требование, чтобы в ходе рассуждения каждое понятие сохраняло одно и то же значение и не подменялось бы иным понятием, отличным от него.
Н. А. Радищев не дал системы логики, но лишь высказал свой взгляд на некоторые основные проблемы этой науки. Из приведенных нами его высказываний о процессе познания и логике видно, что в этих вопросах он тесно примыкал к М. В. Ломоносову.
Отметим ряд выдающихся фигур в истории отечественной логики XIX в.
Известный переводчик и комментатор произведений Платона Василий Николаевич Карпов (1789–1867) вел борьбу против засилия германской философии в России и выступал с требованием развития
