экспертизы. Его взгляд горел, и побаливавшее от недавнего укола место взывало к мщению. Набрав номер телефона полиции, шахид церемонно представился и с большим достоинством сообщил, что он оставил на втором этаже подземной стоянки торгового центра «Клим и Константин» автомобиль с динамитом.
Ему вежливо ответили, что с ним по этому поводу переговорит девушка, которая страшно любит такие истории. Девушка, немного жеманно, сообщила шейху, что давно мечтает познакомиться с настоящим арабским парнем, и прозрачно намекнула, что у неё большая грудь. Живо представив себе большую грудь, великий шахид впал в сильное психомоторное возбуждение, быстро начал что-то рассказывать о своём новом шикарном автомобиле, который достался ему по наследству от дедушки и который он, ни минуты не раздумывая, готов пожертвовать на благо арабского народа Палестины. После этого он перешел к описанию трагической истории своего заточения в застенки психиатрической больницы.
Его собеседница не скрывала своего восхищения героическим поведением своего нового знакомого и, растрогавшись, сообщила ему, что прозрачная кофточка, облегающая её тонкий стан, совершенно мокрая от слез.
Тут шахид почувствовал, что, наконец, к нему пришло большое чувство. И, в определенном смысле, он оказался прав. Неожиданно телефонная трубка выскочила из его руки и сильно ударила в его не высокий лоб. Одновременно с этим, на короткий промежуток времени, он почувствовал трогательное ощущение полета, после чего очень больно ударился носом о бывший до этого чистый пол. На этом телефонная беседа закончилась.
При любом телефонном звонке в полицию номер телефона, с которого звонят, и его месторасположение определяются автоматически. В случае если идет речь о подготовке особо опасного преступления или, тем более, террористического акта, в беседу стараются ввести психолога. У специалистов в криминальной психологии есть некий обобщенный психологический портрет человека, склонного совершить то или иное преступление, и отработанная общая схема проведения беседы с ним. Страдающему манией величия шахиду в определенном смысле повезло. Он нарвался на профессоршу, в течение многих лет занимавшуюся криминальной психологией, а, после выхода на пенсию, подрабатывающую в объединенной телефонной службе полиции и службы безопасности. Тем более что дома ей все равно делать было нечего, так как она была чокнутая на своей работе старая дева.
— Как можно рассказывать о старых девах сидя за праздничным столом, — брезгливо поморщилась видная деятельница театра, — меня сейчас вытошнит. Где вы воспитывались?
— Вдали от подлинных очагов культуры, — сознался Рабинович. В его голосе явно звучало сожаление за бесцельно прожитые годы.
— А вы не могли бы рассказать нам что-нибудь жизнеутверждающее, лучше всего из вашей богатейшей практики, — предложил он видной деятельнице театра.
— Охотно, друзья мои, охотно, — чистым глубоким голосом произнесла видная деятельница театра и глубоко вздохнула обнаженной глубоким декольте пышной грудью. — Если я в чем-то я буду не верна, меня поправит милейший Шпрехшталмейстер, который был не только свидетелем, но и живым участником описываемых событий. Итак, во время своего кратковременного пребывания в психиатрической больнице мне посчастливилось познакомиться с милейшей, хотя и чуточку озорной девушкой-эфиопкой, которая имела довольно странное для уроженцев Эфиопии имя. Ее звали Надежда Крупская. Девушку поместили в психбольницу в связи с обвинением в краже кредитных карточек у трех законопослушных граждан, с которыми она находилась в любовной связи на Тель-авивском пляже.
Половой акт, в котором принимали участие девушка-эфиопка и её законопослушные партнеры, был бестактно прерван мужественными Тель-авивскими спасателями. Ранние купальщики обратили внимание героических спасателей, заступивших утром на трудовой пост, на необычную суету в полосе прибоя. Во время объяснений с полицией законопослушные граждане сообщили по существу дела, что пытались спасти бросившуюся в бурные воды обнаженную девушку, которая, несомненно, из-за несчастной любви, хотела покончить с собой. То, что все трое бросились спасать обезумевшую от безответной любви девушку обнаженными, они объясняли волнительностью момента и просили понять их как мужчин. После чего и были отпущены с миром.
При обыске совершенно голой чистой эфиопской девушки было найдено несколько не принадлежащих ей кредитных карточек и чековых книжек. Это обстоятельство и привело ее в заслуженно пользующееся доброй славой отделение судебно-психиатрической экспертизы.
Через несколько дней после прибытия новой пациентки, с интересом глядя на её безукоризненную фигуру, главный врач и заведующий отделением пришли к единодушному мнению, что в целях дальнейшего проникновения в ее подсознательное эфиопская девушка нуждается в кардиографическом исследовании.
ЭКГ она отказалась делать категорически, мотивируя это тем, что это обследование ей однажды уже делали и, после этой лечебной процедуры, ей еще долго было больно какать. Главный врач, с большой теплотой отозвавшись о душевных качествах врача проводившего ЭКГ девушке-эфиопке прошлый раз, и с жаром убеждал ее, что в его исполнении это будет совершенно безболезненное обследование работы сердца. И что ради этого обследования он готов заставить себя ждать видного израильского ученого, пришедшего для проведения сеанса психотерапии.
Прибывший на частную консультацию Антонио Шапиро дель Педро, в беседе с находящимся на очередном боевом дежурстве Рабиновичем, оживленно комментировал происходящее. Длительное ожидание всегда толкало маститого израильского ученого на поступки дерзкие, но тщательно продуманные и подготовленные. Вот и в этот раз крупный израильский ученый задумал что-то недоброе. Он раздобыл где-то провод со штепселем, аккуратно зачистил концы этого провода и привязал их к ножкам кровати, на которой делают ЭКГ.
Тем временем девушка-эфиопка, малодушно поддавшись уговорам главного врача, согласилась на предложенное ей обследование. Когда процедура подходила к концу, и главный врач менторским тоном начал объяснять своей пациентке, что таким молодым девушкам, как она, всегда необходимо прислушиваться к советам главного врача, а не размениваться на общение со всякого рода проходимцами, ничего не понимающими в медицине. И что если главный врач сказал, что больно не будет, то больно не будет.
И именно в этот, полный благородной патетики момент, бездушный дель Педро включил штепсель в розетку. В результате, согласно всем законам физики, девушку-эфиопку ударило током.
Придя в себя, готовая ко многому, но не к удару током, чистая эфиопская девушка употребила применительно к замечательным врачам психиатрической больницы ряд в высшей степени выразительных и звучавших чрезвычайно экзотично эфиопских ругательств. Далее, по совету все того же Антонио Шапиро дель Педро, который шумно выражал свое сочувствие несчастной девушке, которая постоянно подвергается изощренному издевательству со стороны изуверов-врачей из-за своего цвета кожи, чистая эфиопская девушка сделала официальное заявление для печати. Суть заявления сводилась к тому, что «as a result of barbarous experiments on the part of the doctor she has received an impact by an electric current and now is dying» (в результате варварских экспериментов со стороны главного врача она получила удар электрическим током и в настоящее время находится при смерти).
Растерявшийся главный врач в резких тонах потребовал от пробегавшего мимо Шпрехшталмейстера, чтобы тот срочно отправлялся с пациенткой Крупской в приемный покой больницы общего профиля.
Врач приемного покоя был давно приучен ко всяким неожиданностям со стороны пациентов, поступающим из психиатрической больницы, но прибытие оттуда Надежды Крупской, пусть в сопровождении хорошо ему знакомого санитара Шпрехшталмейстера, даже для него было большим потрясением.
— Это, по вашему мнению, Надежда Крупская? — спросил врач приемного покоя, с интересом разглядывая юную эфиопскую девушку. — Разве она ещё жива?
— Вам виднее, вы врач, — дипломатично ответил Шпрехшталмейстер.
— А почему она такая черная? — не мог прийти в себя врач приемного покоя. «Какой же он тупой, а еще масон. Даже не вериться», — подумал Шпрехшталмейстер, но вслух сказал совершенно другое: — Её ударило током, наверно, она обуглилась.
Врача приемного покоя смелая диагностическая находка санитара психиатрической больницы полностью удовлетворила. По крайней мере, к этой теме он больше не возвращался, хотя расспросов не прекращал.
