— Они с отцом хотят купить нам детскую кроватку.
— Ты сказала ей, что она у нас уже есть?
— Духу не хватило.
Через три недели после процедуры Кэрол получила листовку от «Бон-Мейси»[14] с рекламой мебели для младенцев. В тот же вечер она потащила Дуга в магазин, и, испытывая головокружение от волнения, они скупили все, что только им могло понадобиться для детской.
— Значит, у нас будет две детские кроватки?
— У меня могут быть близнецы.
Дуг засмеялся, и это был тот же непринужденный смех, в который она влюбилась столько лет назад. Теперь он редко так смеялся, и она знала, что, вне всякого сомнения, ее беременность объясняет его такую радость.
— Кроме того, я подумала, что, если нам вторая кроватка не понадобится, мы сможем отдать ее Рику.
Очень не хотелось класть конец игривому настроению мужа, но ее брат подарит ее родителям внука за несколько недель до того, как Кэрол придет пора рожать.
— Он не подавал вестей в последнее время? — спросил Дуг.
— Ни весточки.
— Уверен, он ничего не сказал твоим родителям.
— Не знаю точно, но я и сама не осмелилась об этом спросить.
— Ты права — это не твое дело.
Кэрол снова опустилась на стул.
— Надеюсь, что Рик поступит как настоящий мужчина и женится на этой женщине.
Дуг засомневался:
— Судя по тому, что ты мне рассказала, он уже решил этого не делать.
— Но здесь же
— Знаю, но я знаю и Рика.
Кэрол вздохнула. Ей было интересно, что скажут ее родители, когда услышат о возникшей ситуации. Ее мать с нетерпением ждет внуков. Она будет в восторге, и не важно, женится Рик на этой женщине или нет, но, конечно, она предпочтет, чтобы Рик дал ребенку свою фамилию.
— Я перекусываю прессованным творогом, — сообщила Кэрол Дугу.
— Надеюсь, ребенок его любит, — поддразнил ее Дуг.
— Я тоже надеюсь.
Они поболтали еще несколько минут, а затем Кэрол вернулась к жертвенному обеду.
Она потеряла ребенка во второй половине дня.
Как раз когда мечта стала обретать реальные черты… как раз когда она разрешила себе поверить… как раз когда она была так уверена, что все идет по плану.
В четыре часа началось кровотечение. Как только Кэрол увидела кровь, она подумала, что упадет в обморок. Затем последовала сильная схваткообразная боль, и больше сомнений не было. У нее выкидыш.
— Нет, — прошептала она, сжимая кулаки, — пожалуйста, нет… пожалуйста.
Глотая слезы, она села на краешек постели и закрыла глаза. Теперь порядок действий уже отработан. Позвонив в кабинет врача, Кэрол собрала свою сумку. Она не позвонила Дугу, не хотела портить ему остаток дня. Она даст ему время, прежде чем разобьет его жизнь известием, что у них не будет ребенка.
Доктор Форд осмотрел ее и подтвердил то, что она уже и так знала. Ее тело отвергло плод. Ребенок был мертв, изгнан из ее чрева. Доктор Форд сочувствовал ей и был огорчен. Он ласково сжал ей руку:
— Мне жаль.
Безо всяких эмоций Кэрол смотрела прямо перед собой.
— Хотите, медсестра позвонит Дугу?
Она замотала головой.
— Может быть, вы хотите еще кому-то позвонить?
Его слова звучали для Кэрол невнятно, в то время как ее мозг пытался понять каждое. Она тонула в море боли. В тот момент нормально реагировать она не могла.
— Маме, — прошептала она.
Ее тело отвергло три беременности, и другого шанса не будет. Это конец для нее и для Дуга. Все кончено.
— Дайте мне ее телефонный номер.
Кэрол подняла на него глаза, удивляясь, кого это он имеет в виду, и до нее дошло, что он спрашивает о ее матери. Кэрол покачала головой:
— Она живет в штате Орегон.
Доктор Форд говорил еще какие-то слова, выражал свои соболезнования, но через несколько минут оставил ее. Кэрол соскользнула со смотрового стола, оделась и вышла за дверь. Она не знала, куда идет, ей было все равно. Она пошла медленной, нетвердой походкой без всякой цели, и вскоре оказалась на берегу рядом с Аквариумом Сиэтла. По тротуару шли толпы туристов, и она чувствовала себя валуном в обтекающем ее водном потоке мужчин, женщин и детей.
В конце концов Кэрол слишком устала, чтобы двигаться, и села на скамейку. Тут ее накрыла волна слез, хриплые болезненные рыдания поднимались из глубины души. Она снова всех подвела. Повергла в разочарование мужа, родителей и всех, кто в нее верил.
Зазвонил ее сотовый, и Кэрол не поняла, почему она на него так разозлилась. Не проверив, кто ей звонит, она вытащила телефон из сумки и швырнула на мостовую. Она почувствовала зловещее удовлетворение, когда проходящий городской автобус проехал прямо по нему. Все, что осталось от телефона, — расплющенный кусок пластмассы.
— У вас все в порядке, миз? — спросил ее молодой полицейский.
— Нет, — ответила она, на ее лице были видны дорожки от слез, во взгляде читалась боль. — Ничего не в порядке!
Кэрол поняла, что кто-то увидел ее и подумал, что ей нужна помощь. К несчастью, ни полицейский, ни кто-либо другой не могли ей помочь.
— Мне позвонить кому-нибудь?
— Нет, спасибо.
— Вы уверены?
Кэрол встала, ей нужно уйти.
— Спасибо за участие, но вы ничем не можете мне помочь. Никто мне не поможет.
Если она сейчас не уйдет, то все может закончиться скорой помощью или даже психушкой. Она сосредоточила все свои усилия на том, чтобы уйти. Она шла, шла и шла.
Стемнело, когда Кэрол обнаружила, что находится очень далеко от дома. К этому времени Дуг наверняка сходит с ума, но она еще не могла встретиться с ним, была не в силах видеть боль в его глазах, когда он узнает, что их ребенка больше нет.
Час спустя Кэрол приехала домой на такси. Когда она вошла в дверь, Дуг чуть не бегом метнулся к ней.
— Где, черт возьми, ты была?!
— Я потеряла ребенка.
Казалось, он ее не слушает.
— Почему ты не отвечала по телефону?!
— Ты что, не слышишь меня? — зарыдала она, плечи ее неудержимо сотрясались. — Я потеряла ребенка!
— Я знаю, — прошептал Дуг и заключил ее в объятия.
Кэрол снова плакала, не в силах остановиться. Рыдания переворачивали ее душу, ее страдания могли понять те, кто испытал подобную потерю. Ей казалось, будто бьющееся сердце вырвали у нее из груди, будто она никогда больше не узнает ни радости, ни счастья, ничего хорошего больше не будет в ее жизни.
