СВАТЫ

список покупок. Ее щеки покрылись ру­мянцем, когда она перевернула листок и увидела над­пись, сделанную от руки. В конце списка покупок Гевин приписал: «Уроки вождения». Дори скомкала листок и бросила его в урну.

Чем быстрей она закончит все дела с этим гру­бияном, тем лучше. В тот момент, когда она под­писывала счет, в комнату вошел Денни.

— У нас есть что-нибудь пожевать? — спросил он, смотря за ее плечо.

— Яблоко.

— А могу я взять еще и печенье?

— Хорошо, но если пообещаешь мне, что хоро­шенько поужинаешь.

Хотя по этому поводу у нее никогда не было осо­бых волнений. Аппетит у Денни был постоянно. За ее спиной открылась дверца холодильника.

— Эй, мам, а что это такое?

Дори оглянулась и увидела, что Денни двумя паль­цами держит желтый нейлоновый пакет.

— Луковицы тюльпанов. Господи, не вздумай съесть хотя бы одну!

Он проигнорировал ее попытку пошутить.

— И как долго они будут лежать здесь?

Дори слегка покраснела, вспомнив, что купила их по сниженной цене шесть недель назад.

— Я скоро посажу их, — сказала она.

С хрустом жуя большое красное яблоко, Денни выдвинул стул напротив нее:

— Что делаешь?

— Оплачиваю счет.

Она виновато посмотрела вниз на свою чековую книжку, решив умолчать о том, чей же счет она опла­ чивала. Просто на всякий случай.

Утром в субботу Дори вышла из своей спальни, сон­но стараясь завязать пояс домашнего халата. Звуки мультиков, раздающиеся из гостиной, сказали ей, что Денни уже встал. И еще одно подтверждение этого — пустая чашка из-под хлопьев на столе. Кофе был сде­лан, и с мягкой улыбкой она налила его в чашку и добавила молока.

— Ты проснулась. — Денни пришел на кухню и одобрительно улыбнулся, когда увидел, что она рас­ чесала волосы.

— Не слишком-то рассчитывай на те мультики, — предупредила она. — Я хочу, чтобы сегодня мы сде­ лали кое-какую работу в саду.

— У меня сегодня игра, — сразу же запротестовал сын.

— В одиннадцать тридцать, а до этого у тебя есть время.

— Ну, мам, я ненавижу работать в саду.

— И я тоже, — ответила она, хотя посадка луковиц тюльпанов была для нее делом чести. Иначе они про­лежат в мешке для хранения овощей еще год.

Двадцатью минутами позже, надев полинявшие джинсы и выцветшую толстовку, которые видели и лучшие времена, Дори вытащила из гаража садовую лопатку.

День был великолепный. Появилось солнышко, и в его лучах земля засияла золотым цветом. Погода была необыкновенно теплой для октября — в Сиэт­ле шли последние деньки бабьего лета.

Денни сгребал листья, которые опали с огромного клена на тротуар, и Дори удивилась, поняв, что напевает себе под нос. Косынка, которая сдержива­ла волосы от падения на лицо, скользнула вниз, раз­ мазывая грязь по щеке. Одной рукой она поправила косынку. Дори недовольно ворчала, когда раздались взволнованные крики Денни.

— Вы приехали, приехали! — восторженно кри­чал Денни.

Кто приехал? Снимая перчатки, Дори поднялась и увидела Гевина Паркера, который стоял и смотрел прямо на нее.

— Это, должно быть, очень важно, — проговорил он, сделав шаг ей навстречу.

Глава 2

— Важно? — повторила Дори, ничего не пони­мая. — Что?

— Это. — Гевин сунул листок бумаги ей под нос.

Даже не позаботившись о прочтении сообщения, Дори пожала плечами:

— Я не посылала вам ничего, кроме чека.

— Ты не посылала, мама, но я... я послал, — сде­лал шаг вперед Денни, его лицо покраснело, а руки непроизвольно сжались.

— Что? — недоуменно произнесла она.

Дори вырвала записку из рук Гевина. «Мне надо поговорить с вами как можно быстрей. Д. Робертсон», — было написано красивыми прописными бук­вами. «Лично», — было подписано ниже.

— Видите ли, — начал быстро объяснять Денни. — Мама сказала, что мы, возможно, никогда не увидим вас снова, а я очень хотел ваш автограф. Поэтому, когда она положила конверт на полку, чтобы потом отправить почтой, я открыл его и оставил там запи­ску. Я действительно хочу ваш автограф, мистер Пар­ кер. Вы лучший квотербек за все время!

Если Гевин и был польщен торжественным за­верением в преданности со стороны Денни, то это никак не проявилось в его плотно сжатых губах. На переднем сиденье его автомобиля Дори мельком увидела блондинку, которая проявляла нетерпение. Очевидно, что у Гевина Паркера были совершенно другие планы.

Обняв сына за плечи, Дори храбро встретила ре­шительный взгляд Гевина:

— Я приношу извинения за все неудобства, кото­рые причинил вам мой сын. И могу заверить вас, что такое больше не повторится.

Поняв намек в речи матери, голос которой прак­тически дрожал от еле сдерживаемого гнева, Денни склонил голову и зашуршал в листьях носком своих кед.

— Мне тоже очень жаль. Я просто хотел ваш ав­тограф, чтобы доказать парням, что моя мама дей­ ствительно чуть не скинула вас с дороги.

Хлопнула автомобильная дверь, и Дори посмотре­ла в ту сторону. Она почувствовала недоверие, сме­ шанное с огромным удивлением. С Гевином Парке­ром была не женщина, а девочка. Ей было не больше тринадцати, она была очень милой и безнадежно пы­талась спрятать свою женственность.

— Что так долго?

Девочка была одета в выцветшие голубые джинсы и футболку команды «Морские соколы». Длинные светлые волосы были откинуты с лица и схвачены резинкой на шее. Несколько кудрей вырвалось, и она сердито подняла к голове руку, очевидно недоволь­ная тем, как плохо они были закреплены. Улыбка осветила ее глаза, когда она заметила, что на Денни была футболка той же команды.

— Эй, ты тоже любишь «Морских соколов»?

— Еще как! Мы проведем в этом году серию ре­шающих встреч, — с гордостью проговорил Денни.

— Да, я тоже так думаю. Мой папа играл профес­сионально, и он говорит, что у «Соколов» хорошие шансы.

Когда Денни счастливо улыбнулся, на его веснуш­чатом лице появились ямочки.

— Иди в машину, Мелисса. — Тон Гевина не тер­пел никаких возражений.

— Но, папа, там жарко, и я хочу пить.

— Может, стакан апельсинового сока? — с энту­зиазмом предложил Денни. — Господи, я не знал, что девчонки любят футбол!

— Я знаю о нем все, что только можно, и, кстати, мои броски очень хороши. Спроси папу.

До того как Гевин или Дори смогли возразить, Мелисса и Денни пошли по направлению к дому. Дори подняла брови в молчаливом вопросе.

— Я заплачу вам чашкой кофе за автограф, — по­корно сказала она.

Чашка кофе, который сварил ее сын, была вер­хом справедливости, и уголков ее губ коснулась