— Если ты не знаешь, тогда не думаю, что тебе стоит вручать еще одно оружие против меня.
Ее мысли бешено закрутились вокруг всего того, что она знала о Джоне, а информация была довольно скудна. Джон работал шеф-поваром, был талантливым фотографом и получил в наследство от дедушки невероятный участок земли. И это, пожалуй, все, что Мэрилин знала о нем — за одним маленьким исключением. Он поразительный любовник. Эта последняя мысль заставила ее живот напрячься.
— Когда ты сделал мою фотографию?
Джон не ответил, но продолжал стоять на своем месте.
— Я видела снимок в Сиэтле. Это я, Джон. Думал, я не смогу узнать себя?
Подняв глаза, она увидела, что Джон усмехается, будто смущенный тем, что Мэрилин узнала нечто нежелательное. Ну что ж, она узнала, и это ей не нравилось.
— Я не думал, что ты когда-нибудь увидишь тот снимок, — признался Джон, сунув руки в карманы.
— Конечно, ты не думал. Ты преследовал меня, Джон? Когда ты сделал фотографию?
Джон опустился на скамью в нескольких шагах от нее и неотрывно смотрел на водную гладь и выступающие вершины горы.
— Мы взрослые люди. И должны суметь прийти к соглашению по поводу ребенка.
— Если ты не хочешь денег, тогда что тебе нужно?
— Мой сын, — ответил Джон. — Или моя дочь.
— Почему? Почему мой ребенок важен для тебя? Это мужская гордость? Или месть? Или что?
Джон покачал головой:
— Ребенок есть ребенок, и это — куда больше того, что я ожидал от жизни. — Его голос излучал злость. — Я многое бросил за эти годы, но не собираюсь уходить от своей плоти и крови.
Вот теперь Мэрилин по-настоящему начала бояться. Его интерес к ребенку был не тем, чего она ожидала. Она абсолютно неправильно поняла его в тот раз перед Рождеством. Основываясь на своем прошлом опыте, она поверила, что Джон не захочет иметь с ребенком ничего общего.
— Хорошо, — с неохотой проговорила Мэрилин. — Давай поговорим. Как ты хочешь участвовать?
— Я хочу совместную опеку.
— Ни за что в жизни! — Ее реакция была бурной и немедленной. — Я не могу сделать этого.
— Почему?
— А что ты знаешь об опеке над младенцем?
— Так же много, как и ты. — Джон пожал плечами.
— Ты работаешь по ночам, — заспорила Мэрилин.
— А ты работаешь днем. Это отличная договоренность. Наш ребенок будет с родителем все время.
Желудок Мэрилин скрутился в огромный узел.
— Это слишком сложно, мы постоянно будем перевозить ребенка из одного дома в другой.
— Ты спросила, чего хочу, — я ответил, — продолжил Джон. — Совместная опека под номером один в моем списке, но еще я хочу присутствовать в больнице, когда ребенок родится.
— Ты хочешь быть там? И по какой это причине?
Он проигнорировал ее вопрос.
— Ты уже выбрала, кто будет присутствовать при родах?
— Моя мать.
— Хорошо, пусть твоя мать идет с тобой, но после того, как ребенок родится, я хочу первым взять его на руки.
— Нет!
Все становилось слишком сложным, слишком безрассудным. Мэрилин хотела, чтобы он оставил ее в покое. Сегодня она уже прошла через одно тягостное событие и не была готова разбираться со вторым. Она устало спросила, добавив в голос нотку сарказма:
— Ты хочешь чего-нибудь еще?
— О да, в моем списке еще несколько пунктов.
— Я этого и боялась.
— И твой ответ будет таким же, верно?
Оглядываясь назад, Мэрилин понимала, как была наивна, полагая, что Джон такой же, как Клинт, и потребует избавиться от ребенка. Она была еще наивней, считая, что Джон может захотеть не иметь к ребенку отношения.
— Почему ты не можешь быть таким, как другие мужчины? — с раздражением пробормотала Мэрилин. Как Клинт, например.
— Я? — отозвался он. — А почему ты не можешь быть такой, как другие женщины, которые используют ребенка в качестве инструмента и способа манипулирования мужчинами?
— У тебя достаточно искушенная точка зрения на женщин.
— Не искушеннее твоей на мужчин.
Тут он ее сделал.
— Ладно, — примирительно проговорила Мэрилин.
Он позволил разговору прекратиться на мгновение, а затем повернулся к ней.
— Мэрилин, мы можем прийти к компромиссу? Ты позволишь мне быть частью жизни ребенка? Быть отцом моему ребенку?
То, что он задал этот вопрос в тот день, когда она похоронила отца, было иронией, которую она никогда не забудет.
— Я должна принять решение прямо сейчас?
— Да, боюсь, что так.
— Почему?
— Потому что встречался со своим адвокатом. Если мы не сможем разобраться между собой, я обращусь в суд.
Грейс стояла с дочерьми у могилы мужа. Три женщины пришли попрощаться с Дэном. Кошмар закончился. Она получила ответы, в которых нуждалась. Вот только вместе с ними она не ожидала получить болезненное сожаление. Три дня Грейс страдала от ночных кошмаров. Вопросы и сомнения, которые донимали ее с момента исчезновения Дэна, разрешились благодаря письму. Теперь она знала, что он не винил ее в своем несчастье или в своем конечном выборе. Но Грейс понимала, что ответы могут преследовать так же, как и вопросы.
Дэн сделал выбор и решил покончить с собой. Он решил умереть, а не противостоять прошлому, разбираться с будущим или же искать профессиональную помощь. Написанное Дэном объясняло его мрачные настроения, но не предлагало искупления, которого искала Грейс. Письмо не объясняло, почему Дэн не смог поделиться с женой. Она подвела его, подвела их брак. Дэн так и не стал собой после Вьетнама, Грейс знала это и должна была оказать ему помощь.
В дни до похорон с ней рядом были семья и друзья, поэтому легко было выкинуть из головы волнующие вопросы, но теперь она осталась одна. Девочки вернулись к себе домой. Они достигли мира с отцом и вернулись к жизни. Но Грейс не была уверена, что сможет поступить так же. Последний поступок Дэна изменил ее отношение к браку и своей жизни.
Грейс вскипятила воду, поставила завариваться чайник, а сама отправилась переодеться. Ее глаза горели от слез, которые она пролила, но сейчас были сухими. И как только она налила себе чаю, послышался дверной звонок. Грейс едва ли ожидала увидеть Оливию, но поторопилась приветствовать свою лучшую подругу. Ее чувства были достаточно противоречивы — она не хотела оставаться одна, но и не хотела компании. Оливия все поняла бы.
За дверью стоял Клиф Хардинг с букетом прекрасных желтых роз.
Грейс моргнула, пораженная тем, что видит его, и сразу же, к своему смущению, разразилась слезами. Закрыв лицо руками, она громко разрыдалась. Клиф открыл сетчатую дверь, вошел внутрь и сразу же заключил ее в объятия.
Грейс изо всей силы прижалась к нему. Она чувствовала у своей спины розы, крошечные шипы рвали
