Наклонился над Любовью Андреевной, и жалел, что так и не смог рассмотреть ее спину. Ни в гостях, ни здесь, в Студенце. Будто и не было у старухи спины.
Кавалер, шатаясь, отошел в камыши, по пути сбросил башмаки и кафтан, потащился в одних белых нитяных чулках. На берегу его внимательно стошнило винной кислятиной. Сухие коричневые метелки рогоза по пояс.
Кавалер вошел по колено в пруд, взбаламутил илистое дно, глянул на тот берег - еле-еле маячила в звездной темноте белая беседка на острове и барская пристань. Быстро промокали на икрах чулки.
Юноша встал на четвереньки, отклячил зад, зачерпнул горстью теплую густую воду - студенец, и вправду студенец, вода порченная, вязкая, как овсяный кисель.
Он не донес воду до рта. Не помнил, чем пьют. Мерно выронил капли.
Длинные волосы суслями мокли в грязи.
Кавалер знал, что старуха лежит на берегу.
Щепетно зашоркали за спиной то ли камыши, то ли нижние юбки.
Кавалер закрыл глаза и сказал в голос:
- Она идет сюда.
+ + +
... В субботний полдень старший брат бил по щекам младшего костяшками кулака в наборных кольцах.
- С-сволочь! Вот сволочь.
Моталась тяжелая голова Кавалера, путаясь в волосах, по серой подушке. Показалась из ссадины кровь.
Пасмурь висела над гагаринскими пресненскими прудами. На водной ряби огари рыжими крыльями хлопали. Сеял косой урожайный дождь.
Восточный ветер отнес от Москвы гарь, взамен принес простуду и ненастье.
Час назад перенесли младшего брата на кровать.
Бледный лакей хватал за локоть барина:
- Убьешь, милостивец!
Старший брат унялся, пососал отбитые костяшки. Отошел к окну, распахнул с хряском ветхую раму в сад. Посыпались осколки стекол.
- За доктором послали?
- Едет.
Старший провел пальцем по крестовине рамы. Поморщился, растирая в щепоти пыль.
- Запустение без хозяйского глаза.
- Как же, милостивец, хозяйка того-с...
- Какая еще хозяйка? - прозрачным голосом переспросил старший.
- Старуха... Вы еще свадьбу играть хотели, к настоятелю Успенского монастыря в Кремль ездили. С арзамасскими гусями и штофом аглицкой ржавой водки... Он согласился окрутить молодых. Храм велели украшать.
- Запомни. Нет никакой старухи. И не было. Дело замнем. Пшел вон.
- Слушаюсь.
Доктор Кавалера отпоил вонючими немецкими каплями, пожал запястье, вытянул язык, задавал вопросы, но ответа Кавалер не дал.
Молчал, в глаза не смотрел, зрачки в точку.
Три часа прошло - иглами кололи в ляжку.
