неизбежности смерти так же, как человек свыкается с мыслью о неизбежности старости. Смиряется, и эта мысль уже не портит настроения.
«Душе женщины необходим мужчина, – размышляла Наташа, попивая невкусный кофе в кафе „Великий кофейник“. – Не телу даже, а душе. Дереву необходимо небо, траве – земля, рыбам – озеро, глазам – горизонт, а женской душе – мужчина. Так повелось».
Наташа потеряла счет дням… Сколько их прошло? Десять, две недели? Поначалу все ждала: когда же ей наскучит это пресное существование? А оно все не наскучивало – может быть, потому что не было пресным?
Оказалось, что жить, подчиняясь течению жизни, бывает приятней, нежели самому это течение организовывать. Наташа жила, прекрасно понимая: однажды войдет Пестель и скажет слова, которые изменят жизнь.
А пока этого не случилось, нужно просто жить, без всякой цели, ни для чего. Оказывается, это так здорово!
В тот вечер все было, как всегда.
Никаких знаков Бог не подал – гром не разразился и сердце не екнуло.
Правда, потом, думая про этот вечер, Наташа вспоминала, что выражение лица у Пестеля было все-таки каким-то странным, нервным и испуганным одновременно.
Но это – потом. А тогда заказали ужин в номер, как всегда.
Павел Иванович, как водится, ел молча. Потом сказал:
– Пошли спать.
Они легли рядом. Наташа прижалась к Павлу Ивановичу. Он обнял ее, поцеловал. Начиналась уже ставшая привычной игра.
И вдруг…
Павел с силой перевернул ее на спину. Она почувствовала на себе его тело, а потом…
– Ты что, Паша, нельзя… Пашенька, родной, ты что? Ты же знаешь, так нельзя… Ты что? Нет!
Она кричала, пыталась сбросить его, кулаками била по лицу.
Но его невозможно было остановить. Из нежного, ласкового мужчины Павел превратился в машину – сильную, мощную, жаждущую истинного удовольствия.
Наконец руки Наташи упали, тело напряглось как струна, а потом по телу разлилось ощущение какого-то неестественного, невыносимого счастья.
Так повторилось раз, второй… Ни ему, ни ей, казалось, был не нужен отдых: они купались в счастье, а от счастья не устают…
Наташа только спрашивала:
– Как же так, Паш, а? Почему? Ты же…
Он закрывал ей рот поцелуем и ничего не отвечал.
За окном гостиничного номера затаилась ночь. Спать почему-то не хотелось вовсе. Молчание давило.
– А если я забеременею? – задала Наташа вопрос, который ее не волновал вовсе.
– Разве у тебя в запасе есть девять месяцев? – Пестель помолчал и спросил, как показалось, зло: – Это единственный вопрос, который тебя интересует?
Наташа встала. Накинула халат. Подошла к окну. В темной дыре ночи нагло светилась надпись «Мини- супермаркет „Великий“».
Наташа курила и пробовала разобраться в своих чувствах, однако ничего, кроме ненормального восторга, она не испытывала.
Вот и случилось то соединение мужчины и женщины, о котором говорил Семен Львович. По сути, оно было трагическим. Но почему-то вызывало восторг.
– Наташа, – тихо позвал Пестель. – Я очень виноват перед тобой. Ты даже не представляешь, как я виноват.
– Это еще что за разговоры? – резко повернулась Наташа.
– Сядь, – властно произнес Пестель, – сядь и слушай. – Он закурил. – Не знаю, существует ли на самом деле СПИД. Но теперь я знаю точно: весть о СПИДе приносит человеку человек же. Есть люди – вестники СПИДа, я даже название им придумал:
спиды. Спиды – это не те, кто болен СПИДом. Просто в некий момент, известный Богу, они входят в сон человека, и на следующий день тот узнает, что болен страшной болезнью… – Он помолчал и сказал со вздохом: – Я, например, один из спидов.
– Что? – вскрикнула Наташа. – Ты с ума сошел? Что ты несешь?
– Я тоже долго не мог в это поверить. – Пестель рухнул на диван. – Для меня очевидно, что есть некая сила, которая ведет нас по жизни. Понятно, что этой силе удобнее общаться с нами в тонком мире, например в мире снов.
– Не понятно, – возразила Наташа.
– Понятно. Во сне ничего не отвлекает. Во сне деталей нет, понимаешь? Там не важны погода, настроение, время суток… Во сне не существует вопросов «как», «каким образом», «когда» и главное – «зачем». Сон – это возможность для некоей силы – хочешь, назови ее Господь, хочешь – Природа – совершить с нами нечто очень важное. Мне предстояло ответить на два вопроса: почему я пришел именно в твой сон и почему пришел именно я?
Пестель говорил интересно, но Наташе не хотелось слов, ей хотелось любви. Ведь если он решил, что можно, – значит, можно. И какая разница – почему?
Пестель, однако, продолжал:
– Что такое СПИД? Это единственная болезнь, которая дается человеку как наказание за его жизнь.
Существует точка зрения, что всякая болезнь – это наказание. Я тоже думаю, что так оно и есть, однако эту мистическую позицию мы сейчас обсуждать не будем. Для нас важно вот что: СПИД – единственная болезнь, которая приходит к человеку только в том случае, если он грешит. Почему СПИД возник именно в конце ХХ века? Никто не знает. Но можно предположить, что Создатель решил: нужно некое мощное предупреждение людям, всепланетный крик: «Люди! Вы живете не правильно!» Кстати, я давно заметил, что Господь гораздо оптимистичнее людей: мы-то понимаем, что человечество никогда не переосмыслит законы своего существования, а Создатель все надеется. Итак, очевидно, что ты жила как-то так… Как-то так неправильно, что заболела СПИДом.
– Ты собирал на меня сведения? – в ужасе спросила Наташа.
– Зачем? – искренно удивился Пестель. – Я ведь люблю тебя, а это значит, мне совершенно все равно, какая жизнь была у тебя до меня. Для чего же я буду собирать сведения на любимого человека? Погоди, не перебивай. Я перехожу к главному. Итак, я предположил, что та самая Сила, которая руководит людьми, выбирает спидов и посылает нас в ваши сны, чтобы мы стали вестниками болезни. Как всякая болезнь, СПИД посылается для того, чтобы человек переосмыслил свою жизнь. Как всякая эпидемия, эпидемия СПИДа послана для того, чтобы свою жизнь переосмыслило все человечество.
«Болезнь сделала меня не лучше, а хуже», – хотела возразить Наташа. Но поняла, что в этом случае придется рассказывать про все ее похождения последнего времени, и промолчала.
– Для меня было совершенно очевидно, что должны быть еще такие же люди, как я. Нас, спидов, должно быть очень много. Тогда я стал думать: что же есть во мне такое, что объединяло бы меня с другими людьми? Мои странные сны, мои приступы…
Наташа перебила:
– Какие приступы? Ты тоже болен, Паш? Ты ничего не говорил…
Но Пестель хотел договорить, и сбить его было невозможно:
– Потом расскажу, неважно… Итак, странные сны и приступы начались у меня в начале восьмидесятых, когда я работал обычным бухгалтером. Предположим, что именно в это время я стал спидом. Это потом уже началась странная жизнь – работа с Саморядом, не всегда честно заработанные деньги. Но тогда… Самый простой ответ подсказал мне мальчишка на улице: я – сирота. Конечно, странно, что Бог превращает в спидов сирот, но Его логику постичь невозможно. Я решил приехать в Великую Тропу для того, чтобы встретиться с другими выпускниками интерната и понять, не происходит ли с ними то же самое, что со мной.
