Многослов-3, или Прочистите ваши уши: первая философская книга для подростков

Давай вдумаемся в само это слово – извинение.

В русском языке нет слова «винение». Но мы с тобой можем условно считать, что «винение» – это состояние виноватого человека. Ухудшил чью-то жизнь, и сразу впал в «винение».

Тогда «из-винение» – это как будто выход из этого самого состояния, выход из вины.

Что нужно, чтобы выйти из вины?

Во-первых, понять, в чем эта самая вина состоит.

Зачем?

Чтобы больше подобным образом жизнь человека не ухудшать: не повторять вины.

Поэтому, если ты, сделав какую-нибудь гадость, бросаешь нехотя: «Извините», – это не извинение, а демонстрация собственного высокомерия. Вы хотели от меня извинений? Пожалуйста, получите. Мне не жалко. Я такой крутой, могу еще сто раз извиниться, от меня не убудет.

Извинение – это, по сути, обещание того, что больше подобная вина не повторится.

Извинение – это вообще очень серьезно. Извиняясь, ты берешь на себя обязательство не повторять той гадости, за которую ты извиняешься.

Представляешь? Если ты извинился перед родителями за то, что твоя комната не убрана, тебе придется теперь ее убирать. Иначе получается, что ты – лгун и обманщик.

Вообще, это очень здорово, что люди умеют извиняться. Представь, не было бы извинений. Тогда каждый из нас ходил бы, обклеенный винами, словно телеграфный столб объявлениями.

А так мы имеем чудесную возможность выйти из этого самого «винения». Но это шаг трудный и осознанный.

Ведь исправить вину, выйти из вины, можно только одним-единственным способом: никогда эту вину не повторять.

Поэтому извиняться иногда бывает очень страшно.

Можно ли назвать трусом человека, который боится извиняться даже тогда, когда виноват.

О трусости поговорим вдогонку.

Вдогонку про трусость

Итак, поговорим про неприятное. Поговорим про трусость.

Вот, например, мальчик идет по улице, а навстречу хулиганы в количестве пяти штук. (Мне не хочется называть хулиганов людьми, поэтому я измеряю их в штуках.) И они начинают к мальчику нагло приставать. Мальчик спасается бегством.

Он – трус?

Нет, он – разумный человек: зачем связываться с хулиганами, измеряемыми в штуках?

А вот другой пример. Но похожий. Идет мальчик по улице. Но с девочкой. А навстречу хулиганы в количестве пяти штук. Они начинают к мальчику с девочкой нагло приставать. Мальчик спасается бегством.

Он – трус?

Без сомнения.

Но ведь он поступил разумно?

Нет, он поступил, как трус.

Трус – это человек, который в сложной ситуации забывает о других и думает только о самом себе.

Струсить – это значит предать, Девушка думала, что она может положиться на мальчика в трудную минуту. А он ее предал.

А если мальчик в такой ситуации начинает орать, как резаный, – он трус?

Нет, он молодец. Он нашел выход. Он делает все, чтобы спасти девушку. Хулиганы не рассчитывают на то, что мальчик начнет привлекать других людей, идущих по улице. И, поскольку хулиганы всегда трусы, они, скорее всего, убегут. Девушка будет спасена. Мальчик покажет себя как смелый и разумный человек: он не бросился на хулиганов, потому что это было бы безрассудностью и глупостью; он придумал, как сделать так, чтобы спасти свою спутницу и спастись самому.

Но бывает и такая трусость, когда человек предает не кого-то, а самого себя.

Например, учитель поступил по отношению к тебе несправедливо. Согласись, так бывает.

Можно проглотить эту несправедливость: мол, с учителем связываться – себе дороже.

Вообще, когда человек трусит, он никогда в этом не признается даже самому себе, он всегда отыскивает множество объяснений собственной трусости…

Человек начинает убеждать самого себя: «Зачем я буду спорить с педагогом, все равно его не перевоспитаешь.. . Бог с ней, с несправедливостью, и не такое переживали». Так поступить можно, и это несложно, потому что любой человек всегда с легкостью находит оправдания собственной нерешительности.

А можно начать объяснять учителю его неправоту. Это реально страшно. Но если ты сумел побороть собственный страх, ты начинаешь ощущать уважение к самому себе. А это невероятно приятное чувство.

Человек, поборовший собственный страх, всегда испытывает от этого радость и удовлетворение.

Ты наверняка слышал, как взрослые говорят о ком-то: этот человек потерял самого себя.

Что это значит? Разве можно потерять себя? Подойди к зеркалу: вот ведь ты, никуда не делся…

Потерять самого себя – это значит потерять все то хорошее, что в тебе есть, предать то лучшее, что было заложено в тебе Богом (или, кому больше нравится, – природой).

Ты струсил один раз… Предал кого-то… Струсил в другой раз… В третий…

Трусить ведь легко – это не требует никаких усилий. Усилия как раз требуются, чтобы преодолеть трусость. Нет на свете людей, которым никогда не было страшно.

Смелый человек – это не тот, который никогда и ничего не боялся, а тот, кто сумел преодолеть свой страх.

А трус – тот, кто подчиняется страху.

Если ты не научишься преодолевать страх, то в какой-то момент жизни ты вдруг заметишь, что начал предавать самого себя и других людей легко и непринужденно. Для тебя стало естественным быть трусом, то есть человеком, на которого никто не станет полагаться. Страшное дело! Ты потерял то хорошее, что было заложено в тебе Богом (природой). И что же в тебе осталось? Только плохое.

Если человек предает себя, он, как правило, легко предает и других. Потому трусы всегда одиноки: люди не хотят иметь дело с теми, кто в сложной ситуации их предаст.

Итак,

трусость – прямой путь к одиночеству.

Кроме того, у труса всегда неспокойна совесть.

А что такое совесть – думал когда-нибудь?

Давай подумаем вместе.

Спокойствие совести

Вот если ты произнесешь слово «совесть», тебя никто не спросит: «О чем ты говоришь?» Все вроде понимают.

Но, с другой стороны, если ты попросишь: «Объясните мне, пожалуйста, что такое совесть», – вряд ли тебе с ходу прямо так и ответят.

Давай подумаем, что тебе лично не позволяет совершать гадкие поступки? Скажем, воровать, или бить маленьких, или издеваться над стариками, или врать родителям?

Какой-то сидит внутри тебя человечек, который как будто бы говорит: «Не делай так! Это нехорошо!» И ты подчиняешься ему и не делаешь гадости.

А когда сделаешь вдруг какую гадость – соврешь, например, маме, – шевелится в тебе человечек, дергается, мешает спокойно жить.