заглянуть в мою камеру сквозь дверное окошко, увидеть, что пленный пропал вместе с двумя оконными прутьями, и поднять тревогу. Но пока ничего такого не происходило, и дирижабль тихо плыл сквозь ночь.
Несмотря на холодный ветер, я добрался до палубы весь в поту. Руки тряслись, в ушах шумело. Сжав нож зубами, ухватился за верхний край ограждения и присел под ним, упираясь носками в лист брони.
Ни звука. Я осторожно выглянул. Прямо передо мной дрожал, изрыгая дым из трубы, железный горб дизельного двигателя. Ближе к носу стояли палубные надстройки, в окнах одной горел свет, на крыше ее у штурвала маячила фигура рулевого. Раздутая туша газовой емкости вверху напоминала огромную рыбу без плавников, два боковых баллона – как мягкие, немного сплюснутые снизу шары.
Я перелез через ограду и плашмя растянулся на палубе. В ушах звенело от напряжения, темные волны накатывали на меня, каждая следующая – больше предыдущей, из-за них путались мысли. Только не сейчас! Если накроет очередное воспоминание и я вырублюсь на краю палубы, кто-то из команды может наткнуться на меня. Я перевернулся на бок, потом лег на спину и с силой потер уши. Еще сильнее. Они заболели – ничего, давай, а то конец тебе! Ногтями провел по щеке, дернул себя за нос, опять помассировал уши. Стало легче. Я приподнялся, но тут, без предупреждения, нахлынуло и закрутило в темном водовороте – ночной мир исчез, растворился во тьме…
И снова я лежал на краю ущелья, в глубине которого висело длинное тускло-стальное тело.
В темноте рядом находились несколько человек. Воины, понял я. Это воины, которые отправились со мной в экспедицию. Я чувствовал, что на этот раз смогу повернуть к ним голову и увидеть, кто это, но сейчас меня больше интересовало другое – древняя машина внизу. Ее корпус напоминал огромную рыбу без плавников. Сверху на нем было утолщение, из которого торчал железный штырь. Что это за махина? Очень похожа на…
Темная волна схлынула, оставив меня лежащим на палубе дирижабля. Рокотали пропеллеры, тарахтел дизель, за высокими бортами посвистывал ветер. Я провел ладонью по лицу. Сжал нож в правой руке, поднялся и, низко пригибаясь, пошел через корму в обход надстроек.
Миновав двигатель, перелез через изогнутые толстые трубы, уходящие в палубу. От гудящего дизеля шло тепло. Перебежав к задней надстройке, я выглянул из-за угла.
Тусклый свет лился из окошек рубки. Отсюда была видна спина рулевого на крыше, он иногда переступал с ноги на ногу и похлопывал ладонью по ложу пулемета на массивной треноге справа от штурвала.
Небоход – я уже вспомнил, что обычно люди зовут их просто летунами, – не оборачивался. Мутант их знает, сколько длится вахта и когда появятся проснувшиеся сменщики. Медлить нельзя.
Сначала я двигался пригнувшись, затем – на четвереньках, а когда до раскрытых дверей оставалось несколько шагов – ползком. В рокот кормового дизеля вплелся какой-то непонятный звук, он доносился снизу. Едет там что-то вроде? До земли далеко, и раз гул мотора слышен здесь, машина под нами проезжает большая. Причем, кажется, она в расселине не одна.
Из рубки никто не выходил, льющийся оттуда свет ни разу не пересекла тень, однако я был уверен, что внутри есть люди. Транспортные дирижабли у небоходов здоровенные, не может ночная вахта состоять лишь из одного рулевого.
В шаге от двери я улегся на живот и замер, глядя в проем.
Внутри находились двое: высокий худой мужчина в кожаной куртке и светлых бриджах и усатый здоровяк в засаленной робе и грязных штанах, с большой чашкой в руках. Первый, сидя на табурете перед железной тумбой с шайбами приборов, в свете масляной лампы изучал навигационные карты; второй глядел в широкое, выгнутое наружу окно, занимавшее половину передней стены. Ноздрей достиг терпкий запах напитка, заваренного из травы под названием матэ, растущей на южных склонах Крыма.
От потолка в том месте, где стоял штурвал, к полу тянулась толстая колонна. К ней была приварена белая труба, также выходящая из потолка, с загнутым раструбом на высоте подбородка. Наверное, с ее помощью рулевому отдают команды, а в колонне находится механизм, соединяющий штурвал и воздушные винты.
Над столом перед навигатором висел колокол, из медной чаши свисала цепочка. Если дернуть, звон поднимет на ноги спящую под палубой команду.
Увидев этих двоих, я еле сдержался, чтобы не вскочить и не броситься на них, но заставил себя оставаться неподвижным. Итак, что мы имеем? Ночная вахта состоит из трех человек: навигатор курс прокладывает, усатый скорей всего механик, с рулевым тоже понятно. И что мне теперь делать?
Незаметно для них забраться в рубку невозможно, значит, надо прыгнуть туда и вырубить механика с навигатором прежде, чем они поднимут шум.
Но рулевой на крыше обязательно услышит это.
Я перевернулся на бок, чтобы видеть верхнюю часть помещения. Потолок низкий, сколочен из досок – долговязый навигатор, если встанет, почти коснется его теменем. Хотя дизель громко тарахтит, но дверь-то раскрыта… Да нет, о чем я думаю! Мне не справиться с этой парочкой. Я обычный человек, к тому же плохо вооруженный – не смогу проскользнуть в озаренное лампой помещение и разделаться с двумя так, чтобы они не успели ударить в колокол, а рулевой на крыше ничего не услышал.
Значит, начать надо с него.
Скосив глаза, я поглядел на рулевого. Это был немолодой грузный небоход. По периметру крыши стояло низкое ограждение, наверх вела лестница. Поднявшись по ней, я окажусь за его спиной.
Выходит, надо забраться туда, вмазать ему рукоятью ножа по затылку и мягко уложить тело на крышу. Летуны внизу могут что-то услышать, а могут и не услышать, в любом случае я сразу перемахну через ограждение, схвачусь за балясины и влечу в рубку ногами вперед. Каблуками попаду по башке усатому механику, свалю его и прыгну на навигатора. Они не успеют понять, что к чему, и тем более что-то предпринять. Хотя тому не придется даже вставать – лишь протянуть руку к рынде. Значит, надо как можно скорее сбросить его с табурета. Пока будет подниматься – разделаться с упавшим механиком, прирезать или оглушить. Потом ударить навигатора табуретом по голове, несильно, чтобы не потерял сознание надолго. Когда придет в себя, я прикажу ему опустить дирижабль, приставив нож к шее.
Но лежащий на крыше может очнуться.
Раз так, надо не оглушить, а убить его.
Да, точно. После драки в рубке не будет времени снова лезть наверх и связывать рулевого, поэтому в живых надо оставить только навигатора.
Рука, сжимающая нож, вспотела. Я положил оружие на доски перед собой, двигаясь крайне осторожно, вытер ладонь о рубаху – и только потянулся к оружию, как навигатор сказал:
– Осип, проверь левый баллон, давление скачет.
Здоровяк поставил чашку и повернулся к двери. Я застыл, даже дышать перестал. Он пошел прямо на меня. Лицо равнодушное, спокойное… и сонное. Осип явно хотел спать, движения вялые, руки расслабленно болтаются. Он шагнул наружу, тень упала на меня.
Грубый черный ботинок с тусклой пряжкой, толстая подошва, низкий каблук. Носок опустился на ширине пальца от моей руки. Вторая нога поднялась, штанина колыхнулась, я скосил глаза, услышав шелест ткани – снизу нога казалась великанской, будто протянувшийся к небу столб, – и в следующий миг механик пропал из виду, очутившись за моей спиной.
Сзади донесся свист выпускного клапана. Я лежал неподвижно и оборачиваться, конечно, не собирался, хотя мне мучительно хотелось сделать это.
– Порядок, – доложил Осип. – Стравил малеха.
Скрипнула палуба, прошелестела ткань. Я взял нож и прижал к груди, готовясь вскочить, чтобы вонзить клинок в живот Осипа.
– Вернемся в Улей, – произнес он, – надо сборку заменить, и на болты не сажать, а варить прям на верфи.
– Решим, – откликнулся навигатор. – За давлением следи.
– До утра ж на месте будем, чего напрягаться?
Опять скрипнули доски, раздался звук шагов: механик возвращался. Подошвы ударяли о палубу – ближе, ближе… Вот одна стукнула возле затылка, и снова фигура великана возникла надо мной. Остановившись, Осип громко спросил:
