— Вон же, вон! — Здоровяк ухватил его за плечо. — Ослеп от своей наркоты? Вон бежит!
Фургон повернул на квадратную площадку, с нее — на узкий мосток, приподнятый выше других на сваях.
— А мы того… людоедам на обед не попадемся? — засомневался вдруг Бочка.
— Нет, — ответил Кромвель, прищурившись. Он весь напрягся, нервно комкая длинными пальцами сетку. Монокль поблескивал на солнце. — Кочевники отступили на юг, мы едем на север…
— Погода плохая, — перебил Крючок. — Скоро буря.
Все уставились на небо за холмами — оно стало бледно-желтым.
— Э, какой цвет у него… — протянул Бочка. — Это чего так?
Кромвель пояснил:
— Иловая буря скоро. Во время нее все внутри Корабля прячутся, а кочевники закапываются.
— Как закапываются? А дышать чем?
— Назад надо, — решил Крючок, поворачивая руль.
— Ты чё?! — взвился Бочка. — Никакого «назад»! Едем за шакаленком! Он пехом топает, далеко не уйдет. До бури успеем его споймать и назад воротиться. Тем паче у нас вон, — он покосился на Кромвеля, — какой охотник бывалый.
Далеко впереди хромавший по тропинке беглец исчез между холмами.
Небо на горизонте стало темно-желтым. Миновав холмы, Туран обернулся. С мостков съезжал знакомый мотофургон, там сидели трое или четверо бандитов.
Впереди высилась скала, из расселины у основания били шипящие струи пара. Нога болела все сильнее, он хромал, рука висела плетью, с каждым шагом боль простреливала ее от плеча до запястья.
Вершину скалы скрывала густая пелена, в струях пара над расселиной угадывались очертания какойто конструкции. Подойдя ближе, Туран увидел покосившийся сарай, рядом — торчащие из ила трубы. Зачем тут все это поставили? Услышав сквозь шипение пара рокот, он кинул взгляд через плечо — самоход показался на склоне холма.
Место явно давно брошено, никто здесь не живет. Прикрыв лицо, беглец поспешил дальше. Нога подогнулась, и он упал, вскрикнув от резкой боли в колене. Покатился к краю расселины, прижав раненую руку к боку, но успел вцепиться в основание трубы. Клубы теплого пара окутали его. Какое-то время Туран лежал на спине, зажмурившись, потом перевернулся на бок. Плечо распухло, сквозь дыру в рубахе виднелся фиолетовый синяк.
Поднимаясь, Туран неловко оперся на раненую ног — и едва не свалился опять. Самоход почти спустился со склона. Стоящий на подножке Кромвель крутил веревку с каким-то клубком на конце. Сеть, понял Туран, у него сеть, какой ловят сайгаков.
А Кромвель — лучший охотник в банде.
Рокот мотофургона нарастал, бандиты приближались. Ведя здоровой рукой по стене сарая, Туран добрался до лестницы и полез на крышу. Наверху осмотрелся. У дальнего края стояла лебедка на козлах, с нее свешивался трос с ржавым крюком.
Двигатель мотофургона рокотал все громче, и Туран побрел к лебедке, подволакивая ногу. Добравшись до нее, схватился за трос, раскачав, подтянул к себе тяжелый крюк и положил его на край крыши.
Машина показалась в белесых клубах. Крючок сидел за рулем, Кромвель по-прежнему стоял на подножке, из окна с его стороны высунулся Бочка. Самоход ехал не слишком быстро, пробуксовывая. Изпод колес летела грязь.
Туран навалился на лебедку. Она не поддалась, но потом что-то заскрежетало в основании, и катушка провернулась, высвободив часть троса. Он выпрямился, занес над головой крюк. Мотофургон ехал прямо под ним. Кромвель вскинул голову и уставился на беглеца.
Туран что было сил швырнул крюк.
Перед глазами все поплыло от боли в плече. Крюк ударил в лобовое стекло мотофургона.
Кромвель успел спрыгнуть, но не устоял на ногах и едва не угодил под колеса. Бочка, распахнув дверцу, вскинул обрез.
Крючок рванул руль, фургон качнулся, поворачивая, и въехал в стену сарая. Бочка вывалился из кабины, выстрелив в падении.
Строение содрогнулось, и Туран сорвался с крыши. Екнуло в груди, все вокруг потемнело, а когда он пришел в себя, лежа на корке ила, рядом на коленях стоял Бочка с гнутой трубой в руках. Туран лежал на животе вдоль стены, головой к пролому в сарае. Оттуда торчала задняя часть фургона, двигатель его натужно гудел.
Бочка занес трубу; Туран перекатился на спину и ударил его в подбородок. Бандит зарычал, труба свистнула над ухом Турана, врезалась в ил. Беглец рывком сел, заехав лбом в мясистый нос бандита. Выпустив оружие, Бочка рухнул навзничь.
Сквозь рев мотора донеслась ругань Крючка. Из пролома выползал Кромвель, шарил рукой у пояса, пытаясь вытащить револьвер. Должно быть, при падении его обо что-то здорово приложило лицом: весь в крови, нос свернут набекрень, губы размазаны в кашу, разбитый монокль болтается на проволоке у щеки. Схватив трубу, Туран кое-как поднялся. От боли его мутило, в глазах плясали искры, голову наполнял звон.
Кромвель поднял револьвер, рука его ходила ходуном. За спиной Турана раздался хрип Бочки:
— Кончай его!
Охотник выстрелил, пуля обожгла висок Турана и угодила в шею вставшего на ноги бандита. Тот всхлипнул, прижал ладони к горлу и ничком повалился в ил.
Что-то хрустнуло на крыше сарая. Над головой Кромвеля сморщился гармошкой лист жести. Охотник скорчился, прикрываясь, испуганно глядя вверх.
Козлы с лебедкой заваливались медленно, будто неохотно. С протяжным треском вся конструкция ухнула на Кромвеля.
Беглец опустился на колени. Из-под обломков торчала дергающаяся рука. А где револьвер? Он отбросил сломанную доску, потянул в сторону лист жести — плечо продрала боль, Туран скривился и зажмурил глаза. Нет, не найти сейчас оружие, нет сил разбирать завал.
Двигатель самохода смолк. Сквозь шум ветра и шипение пара донесся стук дверцы. Опираясь плечом о покосившуюся стену, Туран встал.
Из сарая вышел Крючок с обрезом в руке. Взвел курки и наставил стволы на беглеца.
Вокруг клубился пар, в расселине позади булькало и клокотало.
— Иди сюда! — сказал Туран и поднял трубу над головой.
Крючок молча целился. Они стояли неподвижно, укрытые от мира облаком пара, и не видели, как потемнело небо на севере. Иловая буря неслась к Соленому озеру на крыльях ветра.
По губе Крючка текла кровь. Бандит слизнул ее, сплюнул. И сказал хрипло:
— Геда.
Туран молча глядел на него.
— Геда, — повторил Крючок. — Слышишь меня? Братик… Знаешь, каким я стал после того?..
Туран шагнул к нему. Крючок опять слизнул кровь и выстрелил.
Эхо покатилось между холмами. За мгновенье до выстрела стволы дернулись вверх — пули ударили в трубу, выбив ее из рук Турана. Ладони обожгло, он вскрикнул, упал на колени.
Бандит опустил обрез, вытер мокрое лицо рукавом и пошел к кабине фургона.
Туран стоял на коленях, разглядывая кровоточащие пальцы, поцарапанные ржавыми заусенцами трубы. Заурчал двигатель, самоход дернулся, дал задний ход, выезжая из остатков сарая, и стал разворачиваться. Крючок, так и не взглянув на беглеца, переключил скорость и покатил к холмам. Отойдя от сарая на несколько шагов, Туран упал, неловко подогнув раненую руку. Он лежал долго-долго, целую вечность, слушая, как приближается буря, как клокочет и воет воздух в утробе огромной тучи, ползущей низко над Донной пустыней, задевающей мягким брюхом верхушки слоистых холмов.
Мир почернел, вой ветра заглушил все звуки.
И когда наступил конец света, когда солнце исчезло вместе с небесами и на Донную пустыню
