Змееныш

буфет, за пыльным стеклом которого виднелись стаканы и бутыл­ки. На столе стояли электрический чайник и маленький заварной с щербатым носиком. Колобок встал возле дверей, прислонившись к косяку, сложил руки на груди, снял с уха жевачку, сунул в рот и начал меланхолично двигать челюстями, глядя в пространство перед собой.

Девушка прошлась по комнате, постучала костяш­ками пальцев по железным стенам.

— Как в бункере, — поежилась она. — И холодно.

— Сейчас горячего выпьем. — Слон включил чай­ник. Гудение наполнило комнату, к этому звуку добавился другой, более низкий и мощный, почти на грани слышимости. Оксана зажала уши ладонями, потом от­няла их, снова прижала кушам...

— Как морская раковина, — улыбнулась она.

— Не боишься? — Слон глянул на нее исподлобья, и Оксана рассмеялась.

— А чего бояться? Ты меня защитишь.

Заточка, во все глаза глядя на нее, отодвинул стул от стола и сказал:

— Ты садись.

Кивнув ему, девушка села.

— Спасибо, ты такой... милый. Послушай, Заточка, а как тебя зовут? Это все-таки как-то не по- человечески — эти все клички. Прикольно, как в игре, но поговорить все-таки с человеком хочется, не с кличкой. А?

Сталкер отвернулся, скрывая смущение.

— Ну... меня вообще-то...

— Заточка и есть, — оборвал Слон. Он устал и был недоволен своеволием, проявленным дочкой на крыше. Ссутулившись, Слон облокотился на стол, подпер подбо­родок огромной ладонью. —- Нечего тебе с ним говорить.

Оксана удивленно посмотрела на отца.

— Папа! Вот от тебя я не ожидала, что ты станешь мне указывать, с кем общаться. Я думала, ты меня лю­бишь! А ты — ну прямо как наши училки. Туда не ходи, сюда не ходи... Я тебе маленькая, что ли?

— Вот именно. — Слон негромко хлопнул ладонью по столу. — Я тебя давно не видел, запомнил в платьице .и с косичками... Для меня ты маюнькая, и здесь — Зона, не парк отдыха.

Девушка вскочила.

— Неправда, я уже взрослая! — горячо воскликнула она. — Посмотри на меня, я выросла! Я не могу всю жизнь оставаться маленькой девочкой, это, в конце концов, смешно. — Она от возмущения даже притопну­ла. — И я хочу в Зону!

— Ты и так в Зоне, — удивился Слон.

— Нет, в настоящую Зону, туда. — Оксана махнула рукой. — В лес! Хочу увидеть аномалии и артефакты!

— Артефакты я тебе могу показать, у меня в сейфе осталось кое-что, — отозвался отец. Оксана подбоче­нилась.

— В сейфе? Может, у тебя еще мутанты в клетке за стрельбищем? Аномалии в стеклянной банке?

Заточка тихо фыркнул, отворачиваясь, и присел на диван.

— Дочка, в Зоне опасно, — повторил Слон угрюмо.

— Я и хочу, чтобы опасно! — Оксана уперла руки в бока. — Я для чего, по-твоему, сюда приехала? На экс­курсию в зоопарк, что ли? Я хочу настоящую Зону уви­деть! Мутантов настоящих, аномалии настоящие... Все настоящее! Меня двенадцать лет в школе взаперти дер­жали — как в клетке, знаешь, как надоело? Я же не кук­ла, а живой человек, мне жить хочется!

— Так живи! — Слон заворочал большой головой, не желая понимать. — Вот поедешь в университет, кол­ледж этот — и живи себе, друзей заводи, я же для того и работаю, чтобы ты могла делать все, что захочешь...

— Вот я и хочу! В Зону хочу! Завтра!

— Нет, тебе туда никак нельзя. — Слон выпрямился во весь рост, почти упершись макушкой в потолок. — Все, не проси больше, разговор окончен. Таким, как ты, девчонкам в Зоне делать нечего. Там и взрослые мужики то и дело гибнут. Я сказал.

Оксана насупилась, нижняя губа ее дрогнула, в гла­зах появились слезы.

— Да-а... Я для тебя никто, кукла красивая, а не дочь. Ты вон десять лет меня не видел и еще десять не увидел бы, если бы я сама к тебе не напросилась... На самом деле ты меня не любишь... — Она оттащила стул в дальний угол, села там лицом к стенке и затихла. Слон беспомощно посмотрел на Заточку, но тот, опустив голову, сложил руки между коленей и сидел безучастно, ак будто все это его не касалось. Колобок возле дверей два заметно улыбнулся, продолжая жевать.

— Оксанка... — Голос Слона дрогнул, как и отцов­ское сердце, и в душе он проклял себя за эту слабость. — Оксана, прекрати. Как ты можешь такое говорить? Я — твой отец, я все для тебя... — Он подошел к девушке и положил ладонь ей на голову. — Я тебя люблю, дочка, — проглотив ком в горле, неловко выдавил он.

Девушка порывисто вскочила и кинулась к нему на шею.

— И я тебя очень люблю, папа! Так мы поедем в Зо-, правда?

И Слон сдался.

— Хорошо, — сказал он. — Мы поедем в Зону.

2

Лагерь Слона в лесу — это почти город. Экспеди­ция, на четырех джипах и двух грузовичках- вездеходах, бъехала пару-тройку раз вокруг холма, постепенно уда-яясь от Лесного Дома, и остановилась. В глубине Зоны на машинах не разъездишься, но. здесь, у южного Кор­дона, в хоженых-перехоженых местах, проехать можно. Тем более что на передке головного джипа висел защит­ный экран-ловушка, способный разряжать и гасить не­которые виды аномалий, — его Слон купил у «своего» полковника, а тот раздобыл экран на складе военных сталкеров.

Пока возводили частокол и разбивали палатки, хо­зяин с дочерью под охраной Заточки, Колобка и еще десятка людей, вооруженных до зубов, прогулялись по чаще: триста метров в глубь леса, по тропе, которую прощупывали, проверяли и перепроверяли четверо идущих впереди сталкеров.

Мутантов им не попалось — и неудивительно, столько шума наделали, всякая тварь в округе поспеши­ла убраться подальше. Впрочем, в окрестностях Лесного Дома зверье давно вычистили, лишь изредка забредали туда псевдопсы или приблудная кабанья стая. Зато Ок­сане показали «воронку» и «холодец», а также специ­ально для нее запалили жарку — на земле остался вы­жженный круг диаметром больше трех метров, пара ог­ромных старых елей превратилась в обугленные пеньки. Ошеломленная Оксана долго хлопала ресницами, раз­глядывая пепел и угли, а потом воскликнула:

— Вот это да, намного круче фейерверка на день города! Вот бы девчонкам рассказать, Снежанна бы уда­вилась от зависти!

Тут Слону по рации сообщили, что лагерь готов, можно возвращаться, и они пошли назад. Чуть позже Оксана, улучив момент в общей суматохе, шмыгнула за временный периметр. Но Заточка, который ходил те­перь следом, словно верный пес, и не сводил с хозяй­ской дочки взгляда, поспешил за ней, на ходу ткнув ку­лаком в плечо Колобка.

— Зеваешь, тефтеля? — шикнул он. — Вот обормот тупой!

Колобок на оскорбление не отреагировал, просто двинулся вместе с Заточкой, так что, когда Оксана вста­ла посреди крошечной полянки неподалеку от лагеря, отделенная от него стеной высоких кустов и деревьями, позади тут же выросли две фигуры.

— А! — Девушка оглянулась. — Это вы. Ну, что вы тут делаете? Я хотела одна...