Змееныш

Несколько секунд Слон сидел неподвижно, потом, ни слова не говоря, отключился. И вновь уставился в круг света от лампы, лежащий на столе.

Дверь со скрипом приоткрылась, показалась голова Заточки.

— Хозяин... Скальпель, гад, выпустил меня нако­нец. — Он вошел в кабинет, сжимая в скрюченных пальцах резиновое кольцо. Вместо грязноватой пижа­мы, которую выдал Скальпель, на Заточке были защит­ные штаны, заправленные в ботинки, и старая брезен­товая куртка.

Порученец и Слон обменялись взглядами. Послед­нее время в их отношениях возникла трещина. Раньше Заточка был верен, как пес, угодлив, иногда подобост­растен — и очень искренен в своей преданности боссу. Теперь, как казалось, преданность осталась... но что-то было не так в водянистых глазах, которые не моргая глядели на Большого Хозяина, что-то изменилось в се­ром угрюмом лице. Слону казалось, что Заточка все время мысленно спрашивает его: как ты мог? Как мог выстрелить в спину Оксаны?

Слон и сам то и дело спрашивал себя о том же. И во­прос этот сводил его в могилу: за месяц он постарел на десять лет.

— Что надо делать? — спросил Заточка, переступив с ноги на ногу.

— Ты вовремя, — сказал Слон, отводя взгляд. — Свяжись с полковником.

Постепенно ментальная Зона заслоняла реальную. Змееныш привык смотреть на мир через дымку иного восприятия, но теперь это иное окутывало весь мир. Ок­ружающее посерело, выцвело, стало похоже на старое одеяло, в складках которого были разбросаны клубки чужих сознаний, людей или мутантов.

С тех пор как Свора уничтожила отряд Мирового, хозяин ее не произнес ни единого слова. Благодаря по­стоянным тренировкам и глухой, мрачной целеустрем­ленности чувствительность и силы его постоянно росли. Теперь Змееныш мог удерживать под контролем не­сколько десятков элементов, как он про себя называл мутантов, рассылать их по отдельности или группами на полкилометра от себя, а то и дальше. Он продолжал экспериментировать, находил все новых зверей, при­соединял к пси-сети, пока она не разрослась так, что превратилась в запутанную паутину из сотен перекре­щенных нитей. Поняв, что переусердствовал, Змееныш отпустил часть мутантов и упростил сеть, создав на ней более симметричный, упорядоченный узор. Часть осво­божденных зверей вскоре умерла, он нашел их трупы возле последней стоянки.

Змееныш понял, что сознание мутанта может сло­маться, если слишком нажимать. К примеру, нельзя за­ставлять кабана подчиняться псевдопсу, каждую породу лучше держать отдельной группой, доверяя управление вожаку того же вида, а самому контролировать вожаков. Это избавляет от утомительной необходимости коман­довать сразу многими десятками сознаний.

Так он открыл ступенчатый контроль. Змееныш мысленно присудил трем вожакам звания сержантов — огромному секачу, крупному серому псевдопсу и старой слепой собаке, рыжей опытной самке. Подчиненные им звери стали рядовыми, Змееныш хотел ввести еще ус­ловное звание капитана — но отказался от этой мысли. Четырехслойная сеть слишком сложна, он опять вер­нется к запутанным несимметричным узорам. Трех сту­пеней достаточно: Змееныш в роли капитана, управ­ляющие малыми группами сержанты и рядовые мутан­ты. Вскоре он понял, что легче ориентироваться в сети, если сержанты получат условные обозначения, то есть имена. Конечно, не слишком сложные — их мозги не способны осознать длинные сочетания символов. Кабан стал Клыком, псевдопес — Азиатом (у него были узкие темные полоски на морде, издалека напоминающие раскосые восточные глаза), а слепая собака — Лилит. Клык был туп и абсолютно бесстрашен, Азиат — свиреп и очень быстр, Лилит — хитра и лукава. Змееныш пред­ полагал, что позже присоединит к Своре еще несколько малых групп, но пока что необходимо добиться полной слаженности от уже включенных в нее мутантов.

Через некоторое время он понял, что стал в созна­нии зверей кем-то вроде универсального вожака — неким сверхзверем, одновременно кабаном, псом и собакой, объединившим черты разных пород. Могучим, свире­пым, безжалостным, но справедливым. Однажды, когда они уже миновали Янтарь и остановились под прикры­тием гряды холмов, ему удалось ненадолго взглянуть на себя глазами Азиата. Змееныш увидел грозную косма­тую фигуру, состоящую из темного дыма. Дым клубил­ся, очертания беспрерывно менялись, фигура то стано­вилась по-кабаньи громоздкой, то вытягивалась, пре­вращаясь в волчью...

Рядовые мутанты, чьи сознания стали узелками пси-сети, воспринимали Змееныша как сильного зверя с умом человека, намного превосходящим их собствен­ный. А своим сержантам он представлялся аморфной демонической сущностью, могущественным зверочело-веком. Поначалу это сбивало с толку примитивные ра­зумы, мутанты даже пытались восставать против пси-контроля, но после смирились и на свой звериный лад решили, что Змееныш — некая высшая сущность, Бог Зоны. После этого бунт стал невозможен.

Они встали на отдых в заброшенном поселке: му­тантов надо было отпустить на охоту и дать им поспать. Полуразрушенные дома кишели крысами, и элементы славно поохотилась. Теперь они спали — псевдопсы и слепые собаки 'рядом, кабаны в стороне, между ними псевдогигант, которого Змееныш назвал Самсоном, а на окраине поселка — два матерых кровососа, Ромул и Рем. Эти имена Змееныш видел в детской книжке по антич­ной истории, которую ему когда-то, очень давно, давал читать Мазай.

Солнце пряталось за облаками. Хозяин Своры уст­роился в летней кухне посреди заросшего малиной и крапивой садика, разжег печку и лег на лавке, глядя в огонь. В сероватой дымке ментального пространства отчетливо вырисовывалась цель — Лесной Дом на хол­ме. Первый удар должен прийтись туда. Оксану убил

Слон, Мазая убил Заточка, а послал его опять-таки Слон, значит, сначала умрут эти двое. И все, кто вокруг них. А потом Змееныш начнет планомерно очищать Зо­ну от смрадного дыхания человеческой расы.

Элементы спали — он отпустил всех, кроме вожа­ков. Сознания Клыка, Лилит и Азиата едва заметно тле­ли, как и разумы Ромула, Рема и Самсона. Сеть потуск­нела, почти не занимая внимание хозяина, — лишь бла­годаря этому он ощутил новые сознания. Внизу, под землей.

Они были куда разумнее зверей. Необычные, какие-то чумные, дикие сознания — нервные, вспыльчивые, агрессивные, полубезумные. Змееныш не сразу понял, кто это, а когда сообразил — резко сел на лавке. Они могут быть полезны, так как способны на множество действий, которые не могут совершать звери в силу сво­ей физиологии. К примеру, ни кабан, ни псевдопес не способны швырнуть камень — разве что кровососы, хо­тя и они не очень-то это умеют, у них другие достоинст­ва. А уж здоровяк Самсон своей лапищей скорее спосо­бен раздавить камень в порошок, чем метко бросить его.

Змееныш потянулся под землю, где, как он понял теперь, находилось несколько подвалов, соединенных коридорами. Потенциальных элементов там было около двадцати — двадцать пять, если считать детенышей. Соз­нания переливались разноцветными эмоциями, доволь­но простыми, но разнообразными, почти как у людей.

Стоило коснуться отдельных сознаний, как они взбурлили. Змееныш почувствовал, как мутанты забегали в своих подвалах и начали собираться вокруг одного, са­мого сильного, чей разум, до того спящий, ярко вспых­нул. Хозяин Своры ощутил на себе его внимание — как будто кто-то посмотрел ему прямо в глаза.

Вожак. Он-то и нужен. Подчинить вожака — и дру­гие станут послушными. Змееныш замер, вцепившись в край лавки, сосредоточился, растянул пси-сеть, высвободил несколько нитей и стал плести из них жгут. В этот момент чужое сознание запылало факелом и сразу по­гасло, выплюнув молнию. Пробив пространство, мен­тальный заряд вонзился в мозг Змееныша.

В висках полыхнул огонь, перед глазами потемне­ло. Вскрикнув, Змееныш слетел с лавки на землю. Пси-сеть пошла волнами, неслышно затрещала, разрыва­ясь, в дымной полумгле фонариками вспыхнули мно­жество сознаний — спящие вокруг сада элементы про­сыпались. Донеслось ворчание, утробный рык Азиата. Самсон по-прежнему спал, но Ромул и Рем просну­лись. Их разумы были как два болотно-зеленых клубка, слепленных из тины, земли и влажных водорослей, за­литых спекшейся кровью. Опасность, хозяин? — вопрос пришел от Лилит.

Змееныш лежал на спине, не шевелясь. В первое мгновение атака обескуражила его: никто из мутантов раньше не пытался нападать, — но он быстро пришел в себя. Успокоительно коснувшись сознания Лилит, Змееныш осторожно разгладил пси-сеть. Одновремен-. но другая его часть продолжала плести жгут из нитей — и когда сознание противника опять начало разгорать­ся, чтобы создать второй пси-заряд,