ясно: за Рале нужно следить. Благо времени было предостаточно. В пионерский лагерь мы уезжали только на третью смену. Так что весь июль был в нашем распоряжении — месяц, полный тайн, шпионов и всяких разных чудес, которые только душа пожелает в такую жарищу.
Каждый день, захватив с собой еду, мы убегали на реку. И вообще вели себя, как и подобает ребятам, хорошо закончившим учебный год. А к вечеру, бодрые и отдохнувшие, мы приходили на свидание к мамам, чтобы они удостоверились — мы еще не утонули. И после этого до ужина опять были вольные птицы. В это- то время мы и залезали проторенным путем в сад дяди Рале, подбирались к окнам и смотрели, что там делается. Много нам увидеть не удавалось, потому что только на кухонном окне не было занавески. В основном приходилось любоваться тем, как Рале с приятелем набивают себе желудки. А когда они переходили в комнату, нам оставалось только вздыхать, потому что отыскать хоть какую-нибудь щелочку в крепких деревянных ставнях было совершенно невозможно.
Но если увидеть нам абсолютно ничего не удавалось, то кое-какие звуки до нас все же доносились. Солнце пекло в то лето неимоверно, и жара в конце концов их доконала. Поздно вечером, когда все ложились спать и на улице уже никого не было, Рале начал открывать окна.
Как-то раз, когда мы уже собирались уходить от окна, что-то вдруг заскрипело и щелкнуло у нас над головами. Мы прямо окаменели от страха, когда над нами раздался голос Рале:
— Да не бойся ты! Будем разговаривать тихо. Кто нас услышит? А то помрем от духоты.
— Все же, Рале, нужно соблюдать осторожность. Помнишь, как получилось с теми пацанами?
— Ну, эту проблему мы уже решили: кот исчез, и мальчишки потеряли интерес к дому.
Потом мы признались друг другу, что у всех троих при этих словах сердце в пятки ушло. Даже представить себе трудно, что сделал бы с нами Рале, если бы обнаружил, что мы отнюдь не потеряли интерес к его дому.
Рале отошел от окна, и они заговорили почти шепотом. Но мы их все-таки слышали. Тот человек просил Рале, чтобы он купил ему лезвия для бритья и еще кое-какую мелочь завтра в городе.
Это было уже неинтересно, и потому мы воспользовались передышкой и отползли на короткое совещание. Ситуация требовала, чтобы мы остались на ночное дежурство под окнами Рале: появилась надежда узнать, что происходит, за кем шпионят эти шпионы. На том и порешили.
Вернулись мы под окно совсем неслышно. Наверное, даже Рыгор в своих белых «чулках» нам позавидовал бы. Я улегся прямо под окном, а Мика и Радойко слева и справа от меня. Бог знает, сколько прошло времени, но мы не услышали ничего особенного. Ну ничего, что дало бы возможность окончательно удостовериться в их принадлежности к шпионскому клану. Мы уже совсем было собрались снимать дежурство, как вдруг тот, неизвестный, говорит:
— Знаешь, кончать надо с этим поскорее. Уж очень риск велик. Вот схватят нас — и вляпаемся, как я когда-то…
Рале помолчал и говорит:
— Через месяц тебе надо будет перебраться в другое место. Цана обеспечит жилье. В каком-нибудь другом районе города.
Мы тасовали все услышанное, как колоду карт. Резали, кроили, сшивали, но никак не могли сшить что-нибудь путное, никак не могли сообразить, о чем идет речь. Единственное, что стало окончательно ясно, это то, что они занимаются чем-то запрещенным и боятся попасться. То, что второй вообще не выходил на улицу и прятался от людей, уже говорило само за себя. А теперь он и сам сказал, что они рискуют, что занимаются чем-то опасным, причем прямо здесь, в доме.
Наконец, они улеглись и погасили свет, а мы все боялись шелохнуться. И только когда услышали их могучий храп, со всеми предосторожностями отступили в глубину сада.
— Это шпионы, спорю на свою губную гармошку.
— С кем ты собираешься спорить? Кто сказал, что ты неправ?
— Неважно. Все равно готов на спор, — заупрямился Радойко. — Ясное дело, это самые настоящие шпионы. Мы должны сообщить в милицию или сказать кому-нибудь из взрослых.
Под его монолог мы добрались до забора и перепрыгнули через него на улицу. Вдруг в глаза нам ударил яркий свет. Мы прямо чуть не ослепли. У дверей моего дома собралась толпа, стоял шум. Я перепугался, не случилось ли чего с мамой, у нее слабое сердце.
Мы стартовали с места, как ракеты, врезались в толпу на третьей космической, пробили себе коридор и пробрались в прихожую. Там мы увидели моих маму и папу и маленькую сестренку — всех живыми и здоровыми — и соседей, и еще какого-то дядю с усами.
Все уставились на нас, как на какое-то чудо.
Первым опомнился мой папа и как закричит на всю прихожую:
— Где вы были, черт вас побери?
Хором, стройно и красиво, мы ответствовали:
— Мы здесь!
— Это я вижу. Но до этой минуты где вас носило?!
— Здесь! — снова пропели мы в унисон.
Судя по всему, папа уже был готов использовать другие способы, чтобы развязать нам языки. Появились папы Мики и Радойко — тоже с явным намерением любой ценой добиться истины. Но тут вмешался дядя с усами:
— Товарищи, не надо так резко! Разве вы не видите, что дети и без того напуганы?
В жизни я так быстро не соображал. Да и у всех троих моментально «сработали все шарики и зажглись все лампочки». Мы поняли, что может нас спасти — мы должны выглядеть испуганными. Мы дружно заревели. Маневр удался. Мамы решительно отстранили пап и начали нас целовать сквозь свои и наши слезы. А мы косились по сторонам, но понять ничего не могли.
Тогда опять взял слово этот Усач:
— Ну и наделали вы, ребята, переполоха! Мы подумали, что с вами на реке что-то случилось.
— Но мы же приходили домой после купанья!
В панике и суматохе они об этом совсем позабыли. А мы почувствовали, что допрос сейчас возобновится, и опять ударились в слезы, чтобы отвлечь их.
Это и в самом деле помогло. Сквозь слезы, заикаясь и почти шепотом — чтобы никто ничего толком не понял — мы наспех сочинили леденящую душу историю про каких-то пацанов с соседней улицы, которые невесть за что забрали нас в плен, заперли в каком-то подвале и, видимо, хотели оскальпировать всех троих. Но нам удалось выбраться и спастись бегством.
Разумеется, при свете дня и на трезвую голову ни один нормальный человек нам не поверил бы, но времени на более убедительное вранье не было, а нам необходимо было любой ценой сейчас, когда следствие по делу о шпионах только началось, скрыть наше истинное местопребывание.
Все закончилось тем, что взрослые разохались:
— Ну и деточки нынче пошли… Мы такими не были… Только посмотрите, до чего дошли — скальпы друг с друга снимают… Ну и ну!
На этом соседи понемногу начали расходиться. Мику и Радойко увели их родители.
Я выпил положенную мне перед сном чашку молока, почистил зубы, забрался в кровать и уже начал было засыпать, как вдруг вспомнил одну вещь и спросил сестру:
— А откуда здесь появился этот усач?
— Очень просто: набираешь телефон 92, и они сразу кого-нибудь присылают. Ведь мы думали…
Все! Это все, что я хотел знать. А что они думали, я так и не услышал, потому что уже спал и мне снилось, что я набираю по телефону цифры «9» и «2». И Усач тут же приезжает, чтобы вместе со мной, Микой и Радойко изловить всю шпионскую банду.
Я был уверен, что этим и кончится.
