взялся за труд просвещения новых подданных Вендской Диктатуры. Да, гражданство провальцам давали сразу.
Владмир и его товарищи жадно впитывали информацию о Вендии, которую щедро выдавал уважаемый профессор. Сам Граник Сташенко только рад был найти благодарных слушателей, не обязанных в конце учебного года проходить испытания – выгодное отличие от студентов Изяславльской академии естественных наук.
Пусть друзья уже успели познакомиться с Вендией, ее обычаями и историей, но подача материала профессором была системной, в отличие от разрозненных, щедро перемешанных с легендами рассказов казаков. После переселения в Изяславль и улаживания всех государевых дел с диктаторскими тиунами из земельной управы ребята продолжили свое обучение.
Жили они на первых порах в большом доме рядом с главным зданием академии, снятым за ее счет. Благодарность огромная Гранику свет Буривоевичу, помог, убедил научный круг отнестись к проблемам провальцев со всем вниманием и участием. Пусть на первых порах Владмиру и его товарищам полагалось пособие от казны, но было оно невелико, сто пятьдесят гривен в месяц. Благодаря профессору получилась хорошая экономия на жилье.
Вендские ученые уже почти две сотни лет занимались феноменом провальцев. С тех самых пор, как наука в этом мире стала достаточно самостоятельным явлением и начала очищаться от суеверий и предубеждений древних времен. За это время удалось установить, что Вселенная состоит из множества похожих друг на друга миров, все они возникли от единого дерева, Мирового Древа – Священного Дуба или ясеня Иггдрасиль норманнских легенд.
Новые миры отпочковываются от старых в точках ветвления, тех самых моментах истории, когда все зависит от ничтожной случайности: споткнется конь, и войско потерпит поражение, не заденет конь ногой кочку, и полководец наголову разгромит врага. Оказывается, в большой Вселенной реализуются все варианты истории, все возможные пути изменения реальности. Но только при этом создаются новые миры. Растут новые ветви Мирового Древа.
Миры отличаются не только историей человеческой цивилизации, но и некоторыми природными свойствами, принципами. Между ветвями существует барьер, и проницаемость его неодинаковая. Есть на земле точки, где межмировая пленка очень тонка, достаточно небольшого выплеска силы, и пленка рвется, люди и вещи проваливаются в чужой мир. И есть миры, потенциал которых ниже, чем у соседних. По закону природы любое тело тяготеет к точке с наименьшим потенциалом, поэтому именно в такие миры и попадают провальцы. Другими словами, если в родном мире Владмира путешественники из других миров редкость необычайная, то в этом мире они нередкие гости.
Профессор считал, что у жителей этого мира меньше возможностей попасть в другой мир, потенциал-то невелик, но проверить опытным путем это предположение пока не представляется возможным. Немало людей пропадает без вести, но нельзя выяснить, кто из них гибнет, а кто проваливается в чужой мир.
Владмир надеялся, что принадлежность к гостям из чужого мира поможет ему и его друзьям подняться в Вендии, быстро сделать карьеру. Отнюдь. К сожалению, он имел для местных только определенного рода научную ценность, как источник информации о своей родине, не более того. Да и вендские ученые неплохо изучили родной мир Воронова, особенно это касалось научных знаний и технологий. Такова жизнь, наука в первую очередь должна выдавать практические, готовые к применению знания, теоретические изыскания здесь считаются делом второстепенным. В Вендии нельзя получать диктаторские пансионы на изучение отвлеченных от жизни вещей, вроде поиска пятого кварка или составления алгоритма использования запятых в произведениях старинного писателя.
В этой стране провальцев привечали, помогали им на первых порах, выпытывали у них информацию и отпускали на все четыре стороны. Многие находили свое место в жизни, Владмир успел ознакомиться с биографиями нескольких знаменитых деятелей родом из других миров, в том числе и двух своих соотечественников, Аркадия Гайдара и Алексея Ковылина. Последний, будучи физиком, прославился как разработчик атомных и термоядерных реакторов.
– Скажи, профессор, если для науки важно практическое, реальное применение, то почему вы занимаетесь таким отвлеченным делом, как параллельные миры? – Владмир уловил момент и задал крутившийся у него на языке вопрос.
Разговор происходил в каминном зале академии, на четвертом этаже учебного здания. Граник Сташенко расположился в старинном резном кресле у окна, пестрая компания провальцев сидела полукругом напротив ученого. Разговор шел о принципах государственного устройства Вендской Диктатуры, и почему Вендия пришла от наследной княжеской власти к выборной диктатуре.
– А почему ты считаешь, что наша наука не имеет отношения к реальности?
– Вы собираете сведения о провальцах, выспрашиваете у них все, что они знают о науке и технике своего мира, – вклинился Петро. – Выходит, Вендия получает опыт чужих миров?
– Не только, – профессор добродушно усмехнулся в усы. – Это слишком однобокое понимание вопроса. Это как дикий самоед, охотящийся на лесных лосей, собирающий травы и ягоды, но еще не умеющий возделывать землю, выращивать и защищать стада домашних животных.
– Но ведь ваша наука сама признала, что не может обеспечить пробой между мирами. Слишком низкий потенциал, слишком неизученный вопрос, слишком много случайностей.
– А ты, Лена, права. Но тоже видишь только одну сторону здания. Кто скажет больше?
Старая, как мир, игра опытного наставника и юных школяров. Учитель провоцирует подопечных, заставляет их думать, гадать, самостоятельно выискивать ответы, не заглядывая в учебники. Не каждый учитель умеет и желает вести такую игру, многим проще прочитать лекцию, задать вопросы и сравнить ответы с заранее отмеченными вариантами. Граник Сташенко не зря носил звание профессора, он умел и любил работать с учениками.
– Вендские ученые пытаются пробить межмировую пленку, – сделал вывод Виктор Николаевич.
– Я надеялся услышать этот ответ из уст молодежи.
– Вендия пытается, а Империя? – тихо, но так, чтоб его все слышали, поинтересовался Владмир.
За последние дни он немало слышал об этой Империи. Самое развитое, самое передовое, самое сильное государство, бесспорный лидер, самоисключившийся из мировой политики, но иногда вмешивающийся в дела своих младших братьев. Этакий мировой наставник. Никто не может спорить с Империей. Никто не знает, что творится в Империи. Никто не может влиять на Империю. Империя справедлива, Империя не вмешивается в чужие дела без необходимости, только если приходится наводить порядок, только если соседи сами не справляются. Подданные Империи неприкосновенны, они могут путешествовать по всему миру, пересекать любые границы, достаточно только показать Имперское Право, именно так называется паспорт гражданина Империи, редкое в этом мире дело, в Вендии паспортов вообще нет.
Владмир поверить не мог, что Империя не вмешивается в дела соседей, не накладывает лапу на нужные ей ресурсы, нимало не интересуясь мнением окружающих. В мире провальцев такое невозможно, а человеческая природа везде одинакова. Следует вывод – что-то здесь не так. Так не бывает. Тот факт, что родная цивилизация далеко не самая развитая, гуманная, прогрессивная и лучшая, кое-как уложился в голове, пришлось поверить после знакомства с Вендией, а вот признать существование хорошей, не давящей на соседей Империи не получается. Ибо фантастика это невозможная.
– Я не знаю, чего достигли ученые Империи. – Граник наставительно поднял вверх палец. – Мне известно, что Империя тоже изучает своих провальцев и пытается построить межмировой туннель.
– А если они построят? Можно ли будет этим туннелем вернуться домой? – поинтересовалась Лена.
– А вы этого хотите?
Вопрос застал провальцев врасплох. Вернуться домой? Да, хочется, но после того, как увидел новый мир, прикоснулся к нему, только-только познакомился, вопрос приобретает новые грани, и у ответа появляются новые варианты. Владмир подумал, что если в первые дни после провала он бы однозначно, любыми путями, любой ценой схватился за любой шанс на возвращение, то сейчас все сложнее. Да, он хочет домой, увидеть родителей, братишку, друзей, погулять по улицам родного Приреченска, ободрить, успокоить всех, сказать родным, что ты жив-здоров, сказать и отправиться обратно в Вендию. Вот это можно. А если возвращаться насовсем, то тут надо серьезно подумать.
И Владмир, и большинство его товарищей по несчастью успели освоиться на новом месте. Им нравилась эта страна и этот народ, этот мир, огромный контраст по сравнению с Россией. Контраст не в пользу
