три вылета. И мало нас было, недостаточно, чтобы быстро уничтожить все вражеские авиационные и моторостроительные заводы. И разбрасываясь по разным направлениям, командование только усугубляло положение. Сил для того, чтобы бить по всем направлениям одновременно, банально не хватало. Нас было очень мало.
И вот в последние дни ситуация изменилась. Что повлияло на руководство люфтваффе, Овсянников не знал, не его уровень осведомленности, а строить предположения по обрывкам информации и гаданию на кофейной гуще он не собирался. Не мальчик уже.
Единственное, комдив во время очередного внезапного визита намекнул Ивану Марковичу, что в Берлине сейчас находится сам Чкалов. В газетах об этом не писали, значит, знаменитый заместитель начальника Главного управления ВВС РККА прибыл к союзникам неофициально.
Чкалов, пожалуй, мог убедить кого угодно. Человек-легенда, самый знаменитый летчик в мире. Сравниться с ним, даже просто спорить было немыслимо. В Советском Союзе о Валерии Чкалове рассказывали легенды. Говорили, что после знаменитого трансконтинентального перелета Валерий Павлович пил на брудершафт с самим Сталиным. Правда это или нет, но вполне могло быть. Человек он весьма неоднозначный. Будучи сам по натуре шебутным, хулиганистым, Чкалов в свое время частенько попадал на гауптвахту. Нередко нарушал субординацию, но при этом всегда знал меру, если и спорил с начальством, то по делу и ради дела.
Нового заместителя начальника управления любили и уважали. После перехода на ответственную работу в марте 39-го года выживший в авиакатастрофе Чкалов показал себя хорошим руководителем. Именно он настоял на скорейшем перевооружении нашей авиации, переходе на новые машины. Именно Валерий Чкалов лично посещал испытательные полигоны, конструкторские бюро, подолгу разговаривал с летчиками, обсуждал достоинства и недостатки рождающихся самолетов.
Именно Чкалов настоял на ужесточении ответственности за летную подготовку летчиков. Да, это так. Генерал Чкалов был автором знаменитого приказа № 134 о ежеквартальных проверках уровня летного мастерства в авиаполках. Чкалов же считался головной болью авиастроителей, нередко своим приказом отправляя обратно на заводы целые партии бракованных, не доведенных до ума самолетов.
Трудно сказать, что было бы, если бы в ту страшную декабрьскую ночь 1938 года мотор самолета заглох на пару минут раньше. Катастрофа могла закончиться гибелью человека, советская авиация, да что там авиация, весь Советский Союз потерял бы своего первого летчика. И так падение на летное поле дорого стоило Валерию Павловичу. Три месяца в больнице, под неусыпным надзором лучших врачей.
После выписки еще не восстановившегося летчика пригласили в Кремль. Пустая формальность и одновременно знак уважения, признание заслуг перед страной. Приказ о присвоении внеочередного воинского звания «генерал-полковник» и назначение на должность были подготовлены, еще когда Чкалов лежал в больнице. Сталин слишком хорошо знал этого человека, знал, что он не откажется, не испугается ответственности. Так и вышло.
После начала войны с Англией Валерий Чкалов переключился на координацию работы нашей и немецкой авиации. Постепенно на него навалились и флотские проблемы. Приходилось помогать адмиралам, благо наш флот тоже принял пусть и не самое деятельное, но участие в великой войне. Само имя Чкалова помогало решать проблемы. Там, где штабы и отделы НКИДа были бессильны перед мешавшими работе бюрократическими, межведомственными препонами, когда насущные вопросы тонули в ворохах бумаг и бесконечных согласованиях, Чкалов решал проблему одним словом.
Рассказывают, именно Чкалов выбрал аэродромы базирования советских авиаполков во Франции. Ему достаточно было ткнуть пальцем в карту и попросить представителя люфтваффе выделить именно эти базы. Вопрос решился моментально, немец молча кивнул и записал в блокноте названия воздушных баз.
Дальнейшее согласование прошло быстро и без проволочек. Сам будучи военным летчиком, прошедшим все ступени службы, немецкий генерал прекрасно понимал и признавал справедливость требований заместителя советского главкома. Понимал он и то, что, если нужные аэродромы не будут выделены, Валерий Чкалов решит вопрос в разговоре с Герингом или Гитлером. И тогда проблемы будут уже у людей, отказавших Чкалову.
Да, в свое время только двое советских руководителей участвовали в переговорах с лидером союзников. Как нетрудно догадаться, это были Вячеслав Молотов и Валерий Чкалов. Куда труднее понять, кто из них принес больше пользы Союзу и больше сделал для нахождения взаимопонимания между двумя государствами, стоявшими одно время на грани войны.
Поэтому сейчас, в далекой Франции, подполковник Овсянников вполне мог предположить, что авторитет Валерия Павловича сработал и на этот раз. Могло быть и так, что сам Чкалов оставался в Москве, а согласование провели с его ведома и от его имени.
Что там было на самом деле, оставалось тайной, но на работу авиации это повлияло. После первого налета на Глазго наша дальнебомбардировочная дивизия летала в этот район чуть ли не каждую ночь. Всего четыре вылета, если бы не погода, налетов было бы больше, но две ночи пришлось сидеть на аэродроме и работать днем по району Лондона, Шотландия была плотно закрыта грозовым фронтом. Но и за четыре ночи промышленному району порядком досталось. Вместе с советской авиацией по Глазго работали немецкие бомбардировщики с норвежских аэродромов.
Вместо рассеянных хаотичных ударов союзники перешли к методичному уничтожению вражеских узлов обороны и промышленных центров. Тактика авиации второго и третьего воздушных флотов также изменилась. Только массированные налеты плотных многочисленных бомбардировочных эскадр с сильным истребительным сопровождением. Днем немцы работали по району предполагаемой высадки, а ночью переключались на окрестности Бирмингема.
Наконец-то заткнулись проклятые английские радиолокационные станции. Да, наши их постоянно бомбили, а англичане восстанавливали. Так могло продолжаться бесконечно долго, пока кто-нибудь не сдался бы. Противник уступить не мог, для него система раннего обнаружения была вопросом жизни и смерти.
До немцев быстро дошло, что раннее обнаружение наших эскадр дает противнику неоспоримые козыри, позволяет вовремя перебросить истребители на угрожаемый участок. Три дня подряд немецкая авиация уделяла пристальное внимание английским радарам. Три дня шло жаркое сражение над побережьем. Наконец последний радиолокатор в радиусе досягаемости «Мессершмиттов» погиб под ударами пикирующих бомбардировщиков.
Бомбили немцы со всей накопившейся злостью. В атаки бросались десятки бомбардировщиков, волна за волной. До тех пор, пока фоторазведка не сообщала, что сооружение восстановлению не подлежит. Трудно сказать, сколько самолетов стоила союзникам эта операция, но результат был налицо. Система раннего оповещения приказала долго жить. Летчикам сразу стало легче работать. Потери от перехватчиков снизились. Все чаще немецкие истребители и бомбардировщики заставали противника на аэродромах, как говорится, со спущенными штанами. В таких случаях штурм продолжался, пока не иссякали патронные ящики, а на земле не оставалось ничего напоминающего неповрежденный самолет.
После ударов по Глазго из штаба дивизии пришел приказ готовить полк к ночной бомбардировке Ньюкасл-апон-Тайна. И то добре. Последний вылет на Глазго обошелся Овсянникову в три экипажа. Вражеская ПВО усиливалась с каждым днем. Поняв, что русские и немцы не прекратят налеты, пока не разрушат все заводы и фабрики в районе, англичане перебросили к Глазго зенитные батареи и эскадрильи ночных истребителей. А нашим бомбардировщикам приходилось работать без сопровождения.
Развернув карту Англии, Иван Маркович хитровато прищурился. Сил у англичан много, но они не бесконечны. Укрепив оборону Глазго, они ослабили ПВО других областей. Будем надеяться, что Тайнсайд [10] они как раз и оголили. Мы уже наведывались в этот район, работали по моторостроительному заводу. Выходит, англичане восстановили производство.
Бомбардировки Тайнсайда прошли успешно. Три ночи подряд над промышленными пригородами появлялись бомбардировщики союзников. От ста до двухсот машин каждый рейд. Ради такого дела Геринг усилил пятый флот, перебросив с континента две бомбардировочные эскадры.
Англичане не сидели сложа руки, после второго удара, в окрестность Ньюкасл-апон-Тайна перебазировались 12 истребительных эскадрилий. Они готовились встретить армады бомбардировщиков с крестами и звездами на крыльях еще на дальних подступах к объекту. Радиоразведка сообщала об усилении интенсивности радиопереговоров на армейских частотах. Противник спешно перебрасывал в угрожаемый
