чиркнул американца кончиком крыла. Потерявшая управление машина рухнула прямо под форштевень эсминца «Реймонд». Пилот «Скайрея», в свою очередь, отказался покинуть поврежденную машину, пошел на посадку, но в последний момент не справился с управлением и гробанулся о палубу родного авианосца «Лейт».
Через два дня, на 600 миль южнее, два американских эсминца засекли русскую подводную лодку и от души сыпанули по ней из бомбометов. Слегка оглохший от грохота подводных взрывов, ошарашенный от такой наглости командир К-23 в ответ дал полный залп учебными торпедами по крейсеру «Чатануга». Как он потом писал в рапорте — перепутал силуэт американца с маневрировавшим в том же районе и игравшим роль учебной цели «Аскольдом». Впрочем, подводники «перепутали» не только силуэты крейсеров, но и неправильно выставили глубину хода торпед. В результате две 533-мм сигары проткнули обшивку корпуса американца и привели к затоплению кормовых отсеков. Бывает. На таких сумасшедших маневрах все бывает.
Интересно, что оба командующих флотами искренне считали своей задачей воспрепятствовать переходу вражеских эскадр к побережью Аргентины. А американцы еще прикрывали побережье собственной страны. Ослабление своих группировок на решающем ТВД считалось приемлемой платой. Тем более что в районе Патагонии и Огненной Земли крейсировали немецкие эскадры и американский третий флот. Там все происходило куда спокойнее, нежели у берегов Бразилии. Соединения кораблей держались на расстоянии, осторожно маневрировали, не стремясь при этом проверить прочность нервов оппонента. Аргентина пока считалась независимым государством. Не следовало провоцировать противника, явно нарушая международные правила и крейсируя в территориальных водах южноамериканской страны.
Основные силы флотов заинтересованных держав из всех сил сдерживали друг друга. За хронической занятостью тяжелых фигур, решающее значение приобрели три сухогруза военной постройки и две второстепенные эскадры. В яростных сражениях Тихоокеанской войны такие соединения вообще не рассматривались в качестве самостоятельной цели, они походя прихлопывались при проведении масштабных операций, без отвлечения ударных сил от основной задачи. Но в условиях, когда Большие Ребята заняты танцами друг с другом, два легких авианосца с их эскортами приобрели значение настоящих ударных соединений.
Советский старичок «Фрунзе» вместе с приданным ему крейсером, четверкой эсминцев и бригадой подлодок должен был найти и захватить американские суда с наемниками. А пассажиры «Камбении» и двух ее сестер действительно имели статус наемников, они официально не числились ни в одной армии мира. А ровесник советского авианосца, такой же переделанный из крейсера легкий авианосец «Монтерей» был обязан любой ценой защитить транспорты на переходе, не подпустить к ним советские надводные корабли.
Вот такой немудреный расклад, ясный командующим флотами, ясный офицерам советских эсминцев и подлодок, ясный капитанам переоборудованных в войсковые транспорты сухогрузов, но остававшийся тайной за семью печатями для пассажиров «Камбении». А ведь именно они в первую очередь были заинтересованы в успехе миссии, ибо если другие участники платили за неудачу замедлением карьерного роста, получением начальственного разноса, очередным орденом, то люди полковника Першинга поставили на кон свою жизнь, в крайнем случае свободу. Точнее говоря, не они, а за них поставили, но, в конечном счете, это не так важно, как кажется со стороны.
Куривший у борта судна полковник Стоун лениво стряхнул пепел под ноги. Скучно, солнце жарит, хочется развалиться прямо на палубе, прикрыть глаза фуражкой и медленно поджариваться под лучами тропического солнца. Через десять минут в третьем трюме очередная тренировка, затем по графику ежедневная беседа с личным составом, а идти туда страсть как не хочется.
Полковник широко зевнул, прикрыв глаза ладонью, потянулся да так и застыл, вцепившись левой рукой в фальшборт. К судну приближались два одномоторных самолета. Палубные «Корсары», знакомый со времен войны силуэт. Старый, но еще крепкий и надежный самолет. Военному летчику не нужно объяснять, откуда здесь над океаном взялись штурмовики морской авиации. Явно, рядом шастает наш авианосец, и не просто так.
— Красиво летят, — за спиной прозвучал позевывающий голос Честера Першинга. — Ну что, подумал?
Полковник Першинг не забыл тот самый разговор на праздновании экватора.
— Подумал. Интересная идея, но надо уточнить пару нюансов: не означает ли это вкалывать не на дядю Сэма, а на другого дядю?
— Ты подписываешь контракт, можешь его в любой момент разорвать, получаешь за свою работу хорошие деньги. Это равноправные отношения. Партнерские отношения.
— Разорвать контракт, находясь в черт знает какой заднице, в поганой Гваделупе или Мозамбике, — хмыкнул Чарльз, его глаза при этом неотрывно следили за парой самолетов.
Хорошо идут! Ведомый не пялится по сторонам, четко держит дистанцию. По полету видно — ребята опытные, не одну сотню часов налетали. В двух милях от борта судна «Корсары» закладывают вираж, просаживаются до шестисот футов и уходят вперед по курсу сухогруза.
— У нас принято отслеживать недобросовестных заказчиков. — Честер по-своему понял молчание собеседника. — Своих не бросаем. Может, слышал: пару лет назад утонул один известный человек? Перевернулся на яхте в полный штиль.
— Алюминиевые концессии в Экваториальной Африке? Сколько там «диких гусей» погибло? — Чарльз раскрывал карты, демонстрируя свою осведомленность. Честер зря назвал его сынком. Опыт выживания у полковника Стоуна достаточный, иному на десять жизней хватит. Умение быть в курсе событий тоже относится к умению выживать. Друзья у Чарли Стоуна хорошие, иногда делятся с сослуживцем новостями, держат в курсе последних событий.
— Сам видишь, человек, подставивший ребят, мертв. И все наши получили полный расчет со всеми страховыми выплатами и компенсациями. Ты хороший летчик. Сейчас часто попадаются жирные контракты с обеспечением воздушного прикрытия, с организацией авиаэскадрилий. Платят за эту работу раза в три больше, чем дядя Сэм. Риск и ответственность даже меньше, чем у командира авиакрыла.
— Надо подумать. Вернемся к разговору в Буэнос-Айресе. Мы же туда плывем?
— Нет, в Мар-дель-Плата. Хороший порт, наши люди на берегу и минимум правительственных агентов, — хмыкнул Першинг.
— Продолжим разговор. Старый контракт пока действует.
Намек был понят. У наемников свой кодекс чести, не позволяющий им без веских оснований нарушать условия действующего контракта. Со своей стороны Чарльз Стоун не был уверен в собственном согласии. Поживем, посмотрим. Стоит ли менять своих «Ржавых вампиров», ребят, с которыми прошел огонь и воду, на неясные перспективы заработать много денег, рискуя сложить голову непонятно где? И свой дом, жену, детей будешь видеть не каждый месяц. Нет, работа на дядю Сэма имеет свои плюсы, и, что бы там Честер ни говорил, это тоже достойная мужчины работа. Каждый обязан, но не у каждого получается защищать свою страну. У Чарли Стоуна получалось, пусть и со второй попытки.
— Гляди! — Першинг наклонился над фальшбортом и вытянул руку.
В полукилометре от борта судна всплывала подводная лодка. Вспенилась вода. На поверхности показалась увенчанная тонкими трубами перископов рубка. Сквозь волны и пену выглянули форштевень и носовое орудие. Несколько секунд, и по морской поверхности заскользил низкий, прилизанный силуэт подводного рейдера.
— Наша красавица, — заявил подошедший к борту высокий худощавый наемник, — похожа на «Гэтоу». Старушка военной серии.
10
Б-27 держала курс на север. Связавшись с авианосцем, контр-адмирал Котлов попросил уделить внимание своему району и выслать пару дальних разведчиков. Желателен также эсминец. Виктор Котлов чувствовал, что если и удастся найти этот самый растреклятый транспорт, то с арестом возникнут
