транспорт, идущий на позывные центрального транспортного маяка Планальто.
У летательного аппарата, способного выходить на орбиту, металлическая обшивка была отполирована до блеска, а широкие, но изящные очертания делали его похожим на гигантского ската с треугольными крыльями и тонкой стрелкой хвоста. Когда корабль заскользил к четырем высоким башням центрального посадочного шпиля Планальто, его тормозные двигатели запылали зеленовато-желтым огнем в навевающем дрему вечернем свете, и прерыватели потока на крыльях поднялись, подобно встопорщившемуся птичьему оперению. На мачтах огромных башен, кажущихся грязно-бурыми на фоне небес цвета индиго, замигали мощные белые прожектора. Двумя километрами ниже пролегла триллионами огней во мраке застроенная городами Ги-Бразилия.
Когда «Ястребиное крыло» выровнялось, готовясь зайти на посадку, его радиомаяки передали идентификационные пакеты данных, отвечая на запросы Администратума Планальто.
Эти данные сообщали о том, что на борту судна находится Элод Гальт, важный чиновник Фансиль эт Кие, прибывший в Ги-Бразилию ради проведения предварительных переговоров с представителями нескольких шахтерских артелей Альбедо.
Согласно проверке Объединенной системой биометрической верификации идентификаторы Элода Гальта были в полном порядке.
На сей раз им предстояла вовсе не Кровавая Игра. Все было взаправду.
Он предпочел бы действовать в одиночку, во всяком случае на первых порах, но следовало придерживаться роли. И чтобы ей соответствовать, Амон нуждался в сервиторах, астропате, а также в пилоте и личном телохранителе. Гаэдо, переодевшийся в простой комбинезон и маску раба, выступал в качестве двух последних. Биометрическое сканирование опознало его как Зухбу — существо без фамилии, всего лишь мигу, приобретенное на Гангетийском рынке тел.
Выдавая себя за Элода Гальта, Амон был вынужден облачиться в роскошный шелковый халат, переливавшийся влажным блеском, подобно нефти на воде, а также в плащ из волчьей шкуры, бесформенную шляпу со слишком широкими полями и нацепить на пояс внушительную, богато украшенную саблю, совершенно бутафорскую и бесполезную в реальном бою. Но более всего его раздражала необходимость снова использовать генератор искажающего поля, чтобы казаться меньше и скрывать свои подлинные размеры.
Шесть сопровождавших его сервиторов — один для вокс-связи, другой для оказания медицинской помощи и проверки пищи, третий для анализа параметров окружающей среды, четвертый для перевода, пятый для ведения записей и шестой для мелких поручений — как один были заключены в изящные корпуса из полированной вороненой стали. Такую свиту и ожидаешь увидеть за спиной видного промышленного негоцианта.
Похожая на раковину посадочная платформа помчала «Ястребиное крыло» вглубь шпиля по огромному туннелю, освещаемому красными и синими проблесковыми огнями. Мимо скользили и другие платформы, опускавшие корабли к ангарам или же поднимавшие их наверх. Прибыв на назначенный уровень, платформа дернулась, замерла и поплыла в сторону, оставляя постепенно остывающее «Ястребиное крыло» в ласковых объятиях стыковочной люльки. Та сомкнула зажимы вокруг судна, точно хищное растение, поймавшее муху, и подняла его в затянутую клубами пара нишу, где корабль уже ожидали грязные сервиторы, грузчики и инженерная группа, вооруженная тросами, лебедками и топливными шлангами.
Как только лампы, освещавшие кабину, сменили цвет с холодного белого на приглушенный желтый, сообщавший, что системы переведены в режим ожидания, Гаэдо поднял взгляд на Амона и спросил:
— Приступим?
Амон кивнул и посмотрел на сервитора:
— Нет ли сообщений от руководства?
Сервитор опустил голову и издал извиняющийся писк.
— Сообщишь мне, если они выйдут на связь, — сказал Амон и надел шляпу.
Гаэдо закрепил на лице рабскую маску, в силу каких-то традиций и протоколов выполненную в форме головы кричащего петуха, и пристегнул кобуру. Раздался лязг замков — люк их судна соединился с воздушным шлюзом. Двери открылись.
В ходе запланированных встреч с агентами рудодобывающих предприятий перед его внутренним взором почему-то постоянно вставал образ разлагающегося тела и личинок, вгрызающихся в раздувшийся труп. Кстати, его собственные «личинки» уже вовсю трудились. При посадке за форсажными камерами «Ястребиного крыла» отошли в сторону фальшивые обтекатели и из стерильных отсеков были выброшены мешочки с червеобразными зондами. Всего числом шестнадцать тысяч, они представляли собой подвижные хромированные ниточки толщиной не более зубочистки. С каждой минутой они все глубже проникали в плоть Ги-Бразилии, распространяясь вширь, вгрызаясь в информационные каналы и системные блоки, прокладывая себе путь к хранилищам памяти, банкам данных, дата-стекам. Одни сумеют найти, другие уничтожат автоматические системы безопасности, третьи пойдут по ложному пути и будут продолжать поиски, пока не иссякнут энергетические батареи, но некоторым из них удастся найти добычу и поделиться ею со своим хозяином.
Сейчас Амон сидел в приемном зале, стены которого были обшиты резными киргизскими панелями, и делал вид, будто ему интересны вопросы объемов добычи руды и образцы силикатных пород, принесенные представителями шахтеров. На самом деле он размышлял о рисках. Заручившись разрешением Константина, они тайно проникли в Ги-Бразилию, но до сих пор ожидали получения полномочий в открытую выступить против лорда Сихара. Если бы их раскрыли, они смогли бы придумать какую-нибудь подходящую причину своему визиту, но вот «черви» явно выходили за пределы их юридических полномочий. Если бы власти Ги- Бразилии обнаружили, что Кустодес прибыли к ним без ордера, да еще и запустили в их информационные системы целое полчище червей-зондов, это вызвало бы бурю возмущения. Ведь это было вопиющим нарушением суверенитета Ги-Бразилии. Союз был по-прежнему хрупок, словно ледяная скульптура — прекрасная, изящная, пока еще целая, но слишком уж ломкая. Сейчас, когда на мир опустилась тень грандиозной и все сильнее распространяющейся измены Хоруса Луперкаля, последнее, в чем нуждался Дворец, так это в восстании континентальных властей на Терре.
— Мы сильно рискуем, — заметил Гаэдо, когда они еще только покидали орбитальную станцию.
— Верно, — согласился Амон, — но, если Фером Сихар и в самом деле тот, кто мы думаем, ожидание — еще больший риск.
Сервиторы принесли напитки. Судя по всему, в Ги-Бразилии царила мода на модели, выполненные из лакированного черного дерева и с суставами из латуни. Сервиторы походили на раздетых детских кукол — фарфоровые, похожие на настоящие лица и кисти, грубо сработанные из древесины тела без малейшего намека на реализм. Сервиторы стремительно перемещались по комнате, предлагая желающим мятную настойку и зеленый чай.
Из окон зала, расположенного на верхних уровнях башни округа Сао Пауло, открывался вид на бескрайние сверкающие Зимние Поля. Источником энергии Ги-Бразилии служил подземный комплекс гигантских реакторов, заключенных в самом сердце города. Чтобы обеспечить безопасную работу всего этого комплекса, потребовалось создать колоссальнейшие системы охлаждения, и, как следствие, вся территория над реакторами круглый год была покрыта ледяным настом. Огромный зимний парк, куда стекалось на отдых все население улья, занимал площадь тридцать квадратных километров в центре Планальто. Со своего места Амон мог видеть крошечные фигурки конькобежцев на замерзшем озере, детей, барахтающихся в снегу и запускающих воздушных змеев, и странные механические игрушки, скользящие по льду. Вдалеке, в желтоватой дымке, повисшей над гладью полей, бесшумно рассекали просторы ледовые яхты под яркими парусами и соревновались друг с другом моторные сани, проносясь мимо светящихся мачт скоростных треков и разбрасывая во все стороны ледяное крошево.
Вновь начались переговоры. Амон сверился с цифровым планшетом, тайно отслеживавшим все данные, поступавшие к вокс-сервитору. Из Дворца до сих пор не поступало разрешения на активные действия.
Следующая встреча проходила в башне-монолите на противоположной стороне Зимних Полей. Чтобы
