получить дополнительные кредиты из ФРГ. Ему брошено обвинение в том, что он выступает в роли «почтальона» ультиматума Коля.
На сегодняшнем заседании пленума ЦК СЕПТ принято решение предложить Народной палате кандидатуру Модрова на пост председателя Совета министров ГДР. Об этом решении не объявлено публично, и поэтому огромный авторитет Модрова среди населения не может быть сразу использован в целях стабилизации обстановки. Перспективы на будущее представляются довольно туманными: к чрезвычайно тяжелому экономическому положению республики сегодня добавилось нечто вроде «стихийного воссоединения Германии». Однако Модров не собирается впадать в отчаяние. Он приступает к подготовке своей программной речи на пленуме. Никаких звонков от Кренца или кого-нибудь другого не поступает. Во избежание еще большей путаницы Модров решает пока не вмешиваться в процессы, начатые без консультации с ним. Формально он еще не глава правительства.
10 ноября 1989 года, пятница 0.20 – Командующий пограничным участком Центр генерал Велльнер отдает приказ о приведении подчиненных ему войск в «повышенную боевую готовность». По существу, однако, ничего не меняется – задачи, поставленные предыдущим приказом Велльнера о «полной работоспособности», сохраняются. Никаких указаний или приказов из министерства обороны ГДР по-прежнему не поступает.
0.50 – Заместитель Велльнера полковник Хайнц Гешке прибывает в расположение 36-го пограничного полка у Бранденбургских ворот. Там уже сформирован штаб по чрезвычайным ситуациям. Положение остается неясным, все КПП открыты, но резервы созданы. Внимание пограничников сосредоточено на Бранденбургских воротах. Атмосфера напряженная, однако управление полком обеспечено.
1.00 – Я продолжаю следить за развитием событий глазами западных тележурналистов. Первоначальные опасения осложнений на границе уступают место чувству облегчения: стрельбы нет. Однако нет и границы. Само по себе позитивное событие – восстановление сообщения между обеими половинами Берлина – сопровождается настолько бездарными действиями высших властей республики, что складывается впечатление: отныне политику ГДР окончательно определяет улица. Особую тревогу вызывает отсутствие всяких признаков жизни со стороны руководства ГДР. Кто управляет сейчас республикой? Ни до кого дозвониться невозможно.
Встает вопрос о том, как и когда информировать Москву. Посол спит – после пресс-конференции Шабовского он принял снотворное. Меня от поспешного доклада в Центр удерживают три соображения. Во-первых, посольству нечего добавить по существу к сообщениям западных информационных агентств, которые, конечно же, поступают и в Москву; мы сами знаем о событиях у стены только из западных новостных телепрограмм; никаких объяснений со стороны наших коллег из ГДР к нам не поступает. Во- вторых, у нас нет предложений относительно того, что Москва может и должна предпринять в сложившейся ситуации, кроме как принять ее такой, какая она есть; никаких способов «исправить» положение нет; любая попытка применить силу не даст результатов и только в корне подорвет всю политику разрядки, являющуюся стержнем международной программы Горбачева. В-третьих, срочное сообщение из Берлина о падении стены под напором демонстрантов может переполошить среднее звено наших чиновников, которое заступило на ночное дежурство, в то время как «верхи» мирно почивают; совершенно неизвестно, какую реакцию вызовет на среднем уровне наше сообщение; простой телефонный запрос из Москвы в неверной тональности может подтолкнуть к действию гэдээровских сторонников «китайского варианта» (после сурового подавления студенческих волнений на площади Тяньаньмэнь в Пекине прошло всего четыре месяца).
Итог моих ночных размышлений состоит в том, что я решаю действовать в соответствии с указанием М.С. Горбачева, которое нам часто цитирует посол: «Не драматизировать!» Информация для Москвы откладывается на следующий день.
2.00 – Шредер вновь у КПП Инвалиденштрассе. Ситуация у стены успокоилась, движение упорядочено, хотя машины двигаются все еще только шагом. Шеф сенатской канцелярии становится свидетелем, по его выражению, «невероятной сцены». На стене, по обе стороны от открытого проезда, стоят британский военный полицейский в форменной красной фуражке и офицер западноберлинской полиции, которые дают советы стоящему внизу служащему Народной полиции ГДР, как лучше организовать устремляющийся в Западный Берлин поток людей и автомобилей.
3.00 – Момпер возвращается в Шенебергскую ратушу. Атмосфера праздника распространилась теперь на весь Западный Берлин. Город заполнен непрерывно сигналящими «трабантами» и «вартбургами». Ночь превратилась в день. Везде радостно возбужденные толпы народа. Таксисты не берут денег с пассажиров из ГДР (да у тех, как правило, и нет марок ФРГ). Автобусы, метро и городская электричка работают всю ночь. Восточноберлинцев угощают бесплатным пивом в ресторанах и пивных заведениях. Правящий бургомистр обсуждает с шефом сенатской канцелярии программу переговоров с властями Восточного Берлина, которые следует начать прямо сегодня, 10 ноября. Уже в первой половине дня Дитер Шредер должен настоять на немедленном расширении существующих переходов (они намеренно сделаны столь узкими, что через них может проехать только одна автомашина в том или ином направлении) и на открытии новых переходов до следующего понедельника. Он уполномочен предложить финансовую и техническую поддержку со стороны Западного Берлина для выполнения этих задач, а также для открытия новых пересадочных станций метро, соединяющих транспортную сеть обеих частей города, чтобы разгрузить станцию Фридрихштрассе – единственную, через которую еще функционирует железнодорожное сообщение между Востоком и Западом. Утром эти переговоры действительно начнутся и принесут быстрые результаты. ГДР сразу даст согласие на открытие в ближайшие дни дополнительно девяти КПП (это означает удвоение их общего числа), включая Потсдамер-плац. Министр внутренних дел ГДР Фридрих Диккель подтвердит скорое открытие станции метро Янновитц-брюкке для связи с Западным Берлином, а также введение трансграничных автобусных маршрутов.
3.00 – Ни мне, ни жене не спится в эту ночь. Мешает шаркающий звук, доносящийся с обычно совершенно тихой Унтер-ден-Линден. В окно мы видим сотни людей, молча идущих по аллее в направлении Бранденбургских ворот. Ворота остаются закрытыми – там никогда не было никаких КПП. Здесь людской поток разделяется: часть идет налево к КПП Фридрихштрассе («Чекпойнт Чарли»), часть направо – к КПП Инвалиденштрассе. Движения в обратную сторону не наблюдается.
4.00 – Начальник информационно-аналитического отдела представительства КГБ СССР при МТБ ГДР И.Н. Кузьмин подписывает информацию для Центра с изложением событий ночи, насколько их возможно подытожить на тот момент. От наших коллег (и «дублеров») из Карлсхорста[103] не требуется вносить каких-либо предложений, достаточно изложения фактов. Реакции на эту информацию долгое время нет. Лишь на утро поднимется шквал запросов об изменениях в обстановке чуть ли не по минутам. Этот шквал будет продолжаться весь день 10 ноября.
6.30 – К утру осложняется обстановка у Бранденбургских ворот. Здесь праздничная атмосфера ночи подпорчена поведением довольно многочисленной подвыпившей толпы. Это не граждане ЩР, которые точно знают, где расположены КПП, и идут к ним, а западноберлинцы, воспользовавшиеся общей сумятицей, чтобы перейти на территорию Восточного Берлина. Они сгруппировались с восточной стороны ворот и требуют их открытая для прохода в обоих направлениях. Эту группу сопровождают западногерманские телевизионщики, благодаря которым данный эпизод запечатлен для грядущих поколений. Пограничники ГДР, выстроившиеся сомкнутой шеренгой (без оружия и дубинок), вытесняют нарушителей за пределы приграничной зоны. Они не реагируют ни на брань, ни на полетевшие в них пивные бутылки. Инцидентов удается избежать и в этом случае.
7.00 – Момпер вылетает в Бонн на военном самолете, который по его просьбе предоставлен американской администрацией в Западном Берлине. В качестве вновь избранного президента бундесрата (верхней палаты парламента ФРГ) он должен открыть его заседание, но времени в обрез. Прибыв в западногерманскую столицу, Момпер констатирует, что там совершенно не чувствуется того фундаментального сдвига в германской истории, который произошел минувшей ночью. Нет «траби», нет восторженной толпы, будничная нормальность – почти невероятно! Правительственный квартал спокоен и пуст. Верхушка правительства во главе с канцлером еще не вернулась из Польши. Премьер-министры земель ФРГ, коллеги Момпера по бундесрату, расспрашивают его о подробностях событий у стены. Но он и сам не знает, надолго ли сохранится режим перехода границы, установившийся прошлой ночью. Радио ГДР
