Меньше всего Саймон хотел сейчас видеть Фелпса, но преданный камердинер, как всегда, ждал, чтобы приготовить хозяина к ночи, Откуда Фелпс знал, что его услуги понадобятся, хотя хозяин отправился к себе в спальню в халате, Саймон понять не мог. Черт побери! Это противоестественно, что кто-то знает его слишком хорошо, хотя Саймон любил за это камердинера.
– Не смотри на меня с видом «я же вам говорил»! – сказал он в ответ на поднятую бровь и надутые губы камердинера – Предупреждаю, Фелпс, я не в том настроении.
– Я слова не сказал, милорд, – ответил камердинер.
– М-м, – прорычал Саймон. – Тебе это и не нужно. Я эту мину очень хорошо знаю. Почему ты был уверен, что я вернусь?
– Это казалось мне вероятным, милорд.
– Хорошо, можешь позлорадствовать, когда приготовишь кушетку.
– Это уже сделано, милорд.
– Черт бы тебя побрал! Ты действительно не сомневался?
– Я не думал, что ваше вторжение все уладит, милорд.
– Да, этого не произошло. Если хочешь знать, я все испортил. Черт побери, ты знаешь, каким я становлюсь, когда устану. И знаешь, что усталость усиливает… влечение.
– Как я понимаю, она оказалась к этому не готова.
– В том-то и дело, что как раз наоборот. Я удачно всего избегал, пока… моя страсть не предала меня. Теперь трудно будет уйти.
– Вы уверены, что хотите сделать это, милорд?
– У меня нет выбора.
– Выбор есть всегда, милорд.
– Не в этом случае, дружище.
– Простите, что вмешиваюсь, милорд, но в сердечных делах вас не назовешь экспертом.
– Да и тебя тоже, как я полагаю.
– Да уж, милорд. Спасибо провидению, я этого удачно избежал, но лучше разбираюсь в подобных делах, чем вы из-за мудрости, которую даровал мне возраст, милорд.
– И мне не будет покоя, пока я не выслушаю эту мудрость, так, Фелпс?
– Как скажете, милорд.
– Хорошо, мой проницательный мудрец, – отвесил поклон Саймон, хотя прекрасно знал, что смешно выглядит в распахнувшемся парчовом халате. – Хоть мне и надо поспать, выкладывай, что у тебя на уме.
– Это не ваша обычная… связь, милорд, как я не раз указывал. Вы никогда не нуждались в инструкции относительно сердечных дел, потому что в прошлом ваше сердце и чресла всегда были разобщены, так было всегда. Сейчас они объединились, а в таких случаях остается только ожидать, трудностей, поскольку дурман любви заволакивает ум и ведет к поражениям. Проще говоря, кроме физического влечения вы с миледи безнадежно влюблены друг в друга. Положить конец такому союзу было бы серьезной ошибкой, милорд. Мало мужчин находят такую любовь.
– Ты, кажется, думаешь, что это я выбираю. Именно миледи стремится положить конец нашему союзу, Фелпс.
– Вы меня запутали, милорд. Как это может быть. Вы минуту назад сказали, что она вас приняла. Она сказала, что хочет расторгнуть брак?
– Не так многословно, Фелпс, но у нее нет никакого доверия. Она не доверяла мне, она пошла к Робу.
– Мистер Нэст – духовное лицо, милорд. Это его дело.
– Да-да, я знаю, но она должна была прийти ко мне. Я ее муж.
– Она очень молода, милорд, ей не с кем посоветоваться, у нее нет семейного примера, которому она могла бы последовать. Думаю, вы должны принять это во внимание.
– Правильно. С этим я согласен. Ох уж эта ее матушка!
– Да уж, настоящая ведьма, милорд. И если тратить пыл, то, думаю, вам лучше благодарить Бога, что яблочко далеко от яблоньки упало, чем судить миледи за ошибки, учитывая ее неопытность.
– У меня тоже гордость есть, черт тебя побери!
– Сказано в Библии: «Погибели предшествует гордость… и падению – надменность»,[1] милорд.
– Тогда это про нас, старина. Уже слишком поздно!
Дженна всю свою энергию направила на подготовку предстоящего бала. Она сторонилась Эвелин и Саймона. Это оказалось несложно. Она видела их только за едой. Саймон больше не пытался навестить свою спальню. Дженна знала, что он этого не сделает, хотя не раз замечала под дверью его гардеробной свет в предрассветные часы и слышала шаги по скрипящим половицам. Окна башни оставались темными.
С приближением субботы напряжение усиливалось, у Дженны с матерью были совершено разные взгляды на этот бал. Чтобы осуществить замысловатый проект вдовы, потребуется несколько месяцев, а не оставшиеся несколько дней, и Дженне было непросто убедить мать, что нужен реальный план.
