как ты помогаешь мамочке мыть посуду…
– А-а-а, – с притворным одобрением загудела толпа.
– И я заглянул в твою спальню и видел у тебя на кроватке старенького мишку.
– А-а-а, – снова взвыла толпа, сперва на высокой ноте, а потом все ниже, с презрением, – а-а-а.
Конечно, у каждого из них, у всех до единого, был свой потрепанный плюшевый зверек, с которым они обнимались ночью. Но как приятно узнать, что у грозного задиры – такой же.
Барри Тамерлан, наверное, еще не отказался от намерения заехать Питеру по морде. Издевательские крики становились все громче. Он отвел руку и нерешительно сжал кулак. И тут произошло что-то ужасное. Он расплакался. Скрыть это было невозможно. Слезы ручьями покатились по щекам, он всхлипывал и ничего не мог с собой поделать. Все его тело сотрясалось, он ловил ртом воздух. Но толпа не знала жалости.
– Барсик хочет мамочку…
– Барсик хочет мишку-шишку…
– У-уй, поглядите на него…
А несчастный Барри разрыдался так, что не в силах был даже уйти. Он стоял в окружении ребят и, пуская сопли, плакал в ладони. Всё и все были против него. Он потерял доверие. Пузырь сна лопнул, и с ним исчез задира, гроза школы.
Постепенно насмешки и хохот затихли и сменились смущенным молчанием. Ребята разошлись, вернулись к своим играм. Через площадку торопливо прошла учительница, обняла одинокого мальчика за плечи и увела со словами:
– Бедняжка. Тебя кто-то обидел?
Остаток дня Барри просидел, согнувшись над своей тетрадкой. Притихший, он не поднимал головы, чтобы не встретиться с кем-то взглядом. Он как будто старался сделаться меньше или совсем исчезнуть.
Питер же, наоборот, чувствовал себя молодцом. Он вернулся с перемены, занял свое место за партой прямо позади Барри и делал вид, что не замечает подмигиваний и благодарных улыбок вокруг. Он расправился с задирой, пальцем не шевельнув, и это видела чуть ли не вся школа. Он был герой, победитель, супермен. С его блестящим, находчивым умом он мог достичь чего угодно.
Но к концу дня настроение у него переменилось. Собственные слова преследовали его. Неужели он их произнес? Он видел перед собой съежившегося Барри Тамерлана. Питер наклонился и постучал его по спине линейкой. Но Барри только покачал головой и не обернулся. Питер передернулся, снова вспомнив, что он наговорил. Потом он напомнил себе, каким злодеем был Барри. Потом попробовал вернуться мысленно к своей победе, но она его уже не радовала. Ведь он насмехался над тем, что Барри толстый, что у него скобка на зубах, что у него мишка и он помогает маме. Он хотел защититься и преподать Барри урок, а получилось так, что поднял его на смех и теперь его презирает вся школа. Слова, оказалось, ранят больнее, чем честный удар в нос. Он сломал Барри. И кто теперь задира?
По дороге на завтрак Питер положил на парту Барри записку. Такую: «Хочешь поиграть в футбол? P. S. У меня тоже есть мишка, и приходится помогать с посудой. Питер».
На следующей перемене Барри боялся посмотреть в лицо одноклассникам и с радостью принял его предложение. Они начали игру и настояли на том, чтобы играть в одной команде. Они помогали друг другу забивать голы и ушли с площадки, держась за руки. И у ребят уже не было причины глумиться над Барри. Барри и Питер стали друзьями – не то чтобы близкими, но друзьями. Барри приколол записку Питера над столом у себя в спальне, и гроза школы, как всякий дурной сон, скоро был забыт.
Глава пятая
Грабитель
Все соседи говорили о грабителе. Несколько месяцев назад он забрался в дом в начале улицы. Он пролез в заднее окно солнечным днем, когда в доме никого не было. Унес вилки и картины. Теперь он двигался от начала улицы к концу – обчистил дом с одной стороны, потом – с другой.
Каков наглец, говорили люди. Попадется непременно. Вчера ночью обворовал дом восемь, на будущей неделе залезет в дом девять.
Но нет – он выжидал три или четыре недели и перескакивал на дом одиннадцать. И прямо на следующий день ограбил номер двенадцать. Крал телевизоры, видеомагнитофоны, компьютеры, статуи, драгоценные камни. Он умел вскрывать замки, взбираться по водосточным трубам, отключать сигнализацию, отодвигать задвижки на окнах, ладить со злыми собаками и уходить с добычей средь бела дня незамеченным. Он был волшебник, маэстро кражи. Он был невидим, неслышим, невесом. Он не оставлял следов на клумбах, отпечатков пальцев на дверных ручках.
Полиция была озадачена. Наблюдать за улицей отрядили двоих в штатском, в автомобиле без опознавательных знаков. Все знали, кто они такие. Они сидели в машине, решали кроссворды, ели сэндвичи, пока их не вызвали по какому-то более важному делу. А через полчаса грабитель залез в дом миссис Ласки, богатой старой дамы с длинными желтыми зубами. Она жила одна, и он украл у нее ящик дорогого душистого мыла и трость с серебряным набалдашником. Трость когда-то принадлежала ее прадеду, миссионеру, известному своей свирепостью. Этой палкой он бил по спинам африканских детей, если они плохо учили Библию.
– Она дорога мне как память! – причитала миссис Ласки, рассказывая об этом несчастье маме Питера. – В девятнадцатом веке она три раза объехала вокруг света. И мыло, мое драгоценное мыло!
Когда миссис Ласки ушла, Питер сказал сестре:
– Я рад, что он унес эту чертову палку. Надеюсь, он сломает ее о колено.
Кэт яростно закивала.
– Жалко, зубы у нее не украл!
Дело в том, что, несмотря на ее доброе имя, ребята на улице старуху не любили. Бывают такие несчастные взрослые, которым очень мешает существование на свете детей. Когда ребята играли на улице, она кричала из окна, что они «толпятся перед ее домом». Она считала, что весь мусор, залетавший на ее участок, подбрасывают озорники. Если к ней в садик попадал мяч или игрушка, она выскакивала и конфисковала их. Она всегда была в плохом настроении, а дети еще больше его портили – дразнили ее. Разозлить старуху – это было у них чем-то вроде спорта. Родители Питера говорили, что она немного сумасшедшая и ее надо жалеть. Но детям трудно жалеть взрослого с желтыми клыками, который гоняется за тобой по улице.
Поэтому Питер не огорчился, когда у миссис Ласки украли мыло и палку. Он даже зауважал грабителя. И решил назвать его Мыльным Максом. Настоящий сорвиголова – грабит всю улицу, дом за домом, в возрастающем порядке номеров. Будто сам напрашивается на арест.
Шли месяцы, ограблено было еще несколько домов. Номера пятнадцатый, девятнадцатый, двадцать второй, двадцать седьмой. Никакого сомнения: Мыльный приближался к дому Питера – номеру тридцать восемь.
Питер проводил много времени за расчетами с бумагой и карандашом. Насколько он мог судить, строгой последовательности Мыльный Макс не придерживался. Но если так пойдет дальше, грабитель займется их домом не позже чем через две недели. Но может и пропустить их дом. Питера это огорчило бы. Он твердо решил лично поймать преступника, хотя никому об этом не говорил.
В выходные перед ожидаемым приходом грабителя Томас и Виола Форчун занялись приготовлениями. Томас наглухо запер окна, ввинтив в рамы длинные шурупы. В передней и задней дверях он установил более крепкие замки и повесил замок на боковой калитке. Потом попытался устроить самодельную сигнализацию, но, прикрепляя провод к стене, ударил себя молотком по пальцу, и это привело его в жуткое настроение. И что еще хуже, сигнализация не работала. Устраивать настоящую уже не было времени, да и Мыльного Макса она бы не остановила.
Виола Форчун перенесла любимые садовые инструменты в дом. Она прошла по всем комнатам, собрала картины, лампы, украшения, ценные книги и заперла их в чулане на верхнем этаже. Питер и Кэт
