почувствовал к ней какую-то жалость. Он и сам считал, что вел себя с ней неправильно. Лучше было бы сказать несколько внушительных слов насчет честности вообще, а потом с философическим спокойствием забыть обо всем. А рассчитав ее, он только сделал хуже и ей и себе: за эту неделю он сменил двух служанок и увидел, что они никуда не годятся. Одна оказалась воровкой, другая — лентяйкой. В результате дом превратился Бог знает во что, и работать он не мог, хотя швейцариха приходила каждое утро на час делать уборку. Нет, ему повезло, что Роза именно сейчас появилась в дверях. Когда она сняла пальто, он с удовлетворением заметил, что шов на платье наконец-то зашит.
Она решительно взялась за уборку, чистила, мыла, натирала все вокруг до блеска. Она разобрала постели, перестелила их, вымела сор, вычистила и отполировала спинки кроватей, разостлала свежевыглаженные покрывала. И хотя она и вернулась на работу и делала все тщательно, как всегда, вид у нее, как заметил профессор, был грустный, она часто вздыхала и только старалась улыбаться, когда он на нее смотрел. Тут у всех характер такой, подумал он, уж очень у них жизнь трудная. Чтобы ей не терпеть побои от сына, профессор разрешил ей жить у него. Он предложил давать немного лишних денег — пусть покупает себе мясо на ужин, но она отказалась: ей хватит и пасты. По вечерам она только и ела, что пасту и зеленый салат. Иногда, если от завтрака оставался артишок, она его варила и съедала с маслом и уксусом. Профессор предлагал ей белое вино и фрукты — все стояло в шкафу, но она только изредка позволяла себе взять что-нибудь и каждый раз докладывала ему, сколько чего взято, хотя он постоянно внушал ей, что это вовсе не нужно. В квартире царил порядок. И хотя телефон звонил ежедневно ровно в три часа, Роза, поговорив с Армандо, выходила из дому очень редко.
Но в одно унылое утро Роза пришла к профессору и с несчастным лицом сообщила ему, что она беременна. Глаза ее горели отчаянием, сквозь расползшийся шов просвечивало белье.
Ему стало ужасно неприятно: и зачем только он опять взял ее на работу?
— Придется вам немедленно уйти, — сказал он, стараясь, чтобы голос не дрогнул.
— Не могу! — сказала она. — Сын меня убьет. Ради Бога помогите мне, профессор!
Ее глупость взбесила его:
— Не желаю я вмешиваться в ваши дела!
— Нет, вы должны мне помочь! — простонала она.
— Это все ваш Армандо? — спросил он ее свирепо.
Она кивнула головой.
— Вы ему сообщили?
— Да.
— И что он сказал?
— Говорит, что не верит. — Она попыталась улыбнуться, но не смогла.
— Я его сумею убедить! — сказал он. — У вас есть номер его телефона?
Она сказала: есть. Профессор позвонил Армандо на службу и попросил его немедленно явиться к нему на квартиру.
— У вас есть серьезные обязанности по отношению к Розе, — сказал профессор.
— У меня есть серьезные обязанности по отношению к моей семье, — ответил Армандо.
— Об этом надо было думать раньше.
— Хорошо, я зайду к вам завтра, после работы. Сегодня не могу. Сегодня мне надо кончать заказ, столярную работу.
— Завтра она будет вас ждать, — сказал профессор.
Повесив трубку, профессор почувствовал, что уже не так сердится, но все же волнуется больше, чем надо.
— А вы уверены в своем положении? — спросил он Розу. — Вы уверены, что забеременели?
— Да, — и она расплакалась. — Завтра день рождения сына. Хороший ему будет подарок — узнать, что мать у него шлюха. Он мне все кости переломает, не руками, так зубами перегрызет.
— Все же маловероятно, что вы могли зачать в таком возрасте.
— Моя мать родила в пятьдесят лет.
— Но разве вы не могли ошибиться?
— Сама не знаю. Раньше со мной такого не случалось. Ведь я уже давно вдовею.
— Так надо точно узнать.
— Я и сама хочу узнать, — сказала Роза. — Хотела пойти к бабке на нашей улице, да у меня ни одной лиры нету, все истратила, когда сидела без работы, даже на трамвай пришлось занимать, чтобы к вам приехать. Армандо мне сейчас помочь не может. Ему на этой неделе платить за зубы — его жена зубы лечит. У нее зубы скверные, у бедняги. Потому я к вам и обратилась. Вы бы дали мне вперед тысячи две, тогда я смогу пойти к бабке.
Нет, надо этому положить конец, подумал профессор. Но потом достал из бумажника два билета по тысяче лир и подал Розе.
— Идите к ней сейчас же, — сказал он. Он хотел добавить, что если она действительно в положении, то пусть сюда не возвращается, но побоялся: а вдруг она что-нибудь сделает над собой или соврет, чтобы остаться у него служить? А он не хотел больше видеть ее. Когда он думал, что жена и дочь приедут и застанут тут всю эту неразбериху, он начинал страшно нервничать. Надо было избавиться от этой служанки как можно скорее.
На следующий день Роза явилась в двенадцать, а не в девять, как обычно. Ее смуглое лицо было бледно.
— Простите, что опоздала, — прошептала она, — я ходила молиться на могилу к мужу.
— Ничего, ничего, — сказал профессор. — А у акушерки вы были?
— Нет еще.
— Почему? — он старался говорить спокойно, хотя уже начинал сердиться.
Она уставилась в пол.
— Пожалуйста, отвечайте на мой вопрос.
— Хотела я вам сказать, что потеряла ваши две тысячи в автобусе, да вот побывала на могиле мужа и теперь скажу вам правду. Все равно вы узнаете.
Какой ужас, — подумал он. — Этому же конца и краю не видно.
— Что же вы сделали с деньгами?
— Я про то и говорю, — вздохнула Роза. — Купила сыну подарок. Хоть не стоит он этого, да ведь у него же день рождения! — И она залилась слезами.
Он смотрел на нее с минуту, потом сказал:
— Попрошу вас пройти со мной!
Профессор вышел из квартиры как был, в халате, Роза вышла за ним. Открыв дверцы лифта, он пропустил ее вперед. Она вошла в лифт.
Двумя этажами ниже профессор остановил лифт. Он вышел и близорукими глазами стал читать фамилии на медных дощечках под звонками. Найдя то, что ему было нужно, он нажал кнопку. Горничная отворила двери и пропустила их вперед. Она испуганно посмотрела на Розу — вид у нее был страшный.
— Доктор дома? — спросил профессор.
— Сейчас узнаю.
— Пожалуйста, попросите его принять меня на минуту. Я живу в этом же доме, двумя этажами выше.
— Si, signore[12].— Она покосилась на Розу и прошла в комнаты.
К ним вышел доктор-итальянец — невысокий пожилой человек с бородкой. Профессор раза два встречался с ним в подъезде их жилого дома. Доктор застегивал манжету рубашки.
— Простите, что беспокою вас, сэр, — сказал профессор. — Это моя служанка, она в некотором затруднении. Ей хотелось бы определенно знать, в положении она или нет. Вы не могли бы ее посмотреть?
Доктор взглянул на него, потом на Розу — та прижала платок к глазам.
— Пусть пройдет ко мне в кабинет.
— Благодарю вас, — сказал профессор, и доктор наклонил голову.
