ужас в ее глазах и залитое слезами лицо. Она так дрожала! Я провела на той квартире еще три недели, потом купили и меня. За это время привезли много новых девушек на место проданных.
Не знаю, почем нас продавали. Меня и еще одну девушку с Украины купил албанец по имени Геко и нелегально переправил на резиновой лодке в Италию. Погода была ужасная. Шел дождь, волны захлестывали лодку. Я держалась за борта, уверенная, что мы перевернемся и я утону. На берегу нас встретили на машине и отвезли в Местру, пригород Венеции. Нас поселили в маленькой квартире, где жили еще четыре девушки. Геко велел мне принять душ, а когда я вышла, бросил меня на кровать и изнасиловал.
У Стефы руки дрожат, когда она описывает его: 'Отвратительный коротышка с красным лицом, гнилыми зубами и зловонным дыханием'. Она прерывается, чтобы отпить кофе и как следует затянуться сигаретой. В комнате стоит мертвая тишина. Соседки беззвучно плачут, каждая в мыслях заново проходит круги своего ада.
Затем сутенер швырнул ей лист бумаги, где по-итальянски были написаны названия интимных услуг и их стоимость. Он приказал девушке вызубрить все это наизусть и сообщил, что каждый вечер с семи часов, в дождь, снег и жару, она будет стоять на улице, пока не заработает пятьсот долларов.
Я должна была носить мини-юбку, тонкую блузку, под ней ничего, и этот уродливый макияж. Часто какая-нибудь машина притормаживала, и водитель кричал: 'Посмотри на себя, ты же шлюха! Девочка, тебе здесь не место'. Но ни разу никто не остановился спросить, не нужна ли мне помощь. Они просто ехали дальше своей дорогой, самодовольные и осуждающие. Откуда им знать, что со мной сделали. Вот они и видели во мне шлюху. Они верили, что я сама захотела стоять на улице, продавая себя, а значит, заслужила такую судьбу. Но ведь это неправда!
Стефа внезапно умолкает и встает из-за стола. Она извиняется и закуривает еще сигарету. Ей нужно передохнуть минутку, прийти в себя. Соседки собираются вокруг нее, обнимают. Затем девушка возвращается, наливает себе еще эспрессо, садится за стол и заканчивает рассказ.
Я хотела бежать, но боялась. Подлец Геко обещал, что найдет меня и убьет, если я попытаюсь смыться. Мне не к кому было обратиться. Я не знала, куда идти, не знала языка. Моя жизнь превратилась в беспросветное существование.
Для Стефы всякий день был плох, но случались и такие, что хуже некуда.
Худшим был день, когда меня сняли двое мужчин и мы пошли к ближайшей парковке. Вдруг один из них схватил меня за горло. Я думала, он собирается убить меня, и умоляла о пощаде. Они отняли у меня все деньги и заставили заниматься сексом с обоими. Кончив, они выбросили меня на обочину, как мусор, и уехали. На прощание один из них крикнул в окно: 'Передай Геко привет'.
Каждую ночь, стоя на углу, Стефа плакала и молилась об освобождении, но оно не приходило.
Однажды мужчина увидел, что я плачу, и предложил пойти в полицию. Он думал, это так просто. Я боялась полиции. Я боялась всего. Геко говорил всем девушкам, что, если нас арестуют, полицейские сделают с нами в тюрьме что-то ужасное. Он сказал, что они подкуплены, что он платит им. Поэтому я, когда видела их, всегда убегала.
Наступил день, когда Стефа почувствовала, что больше не может этого выносить. Она решила: лучше что угодно, даже тюрьма, но только не такая жизнь. Собрав оставшиеся крохи мужества, она отправилась в местное отделение полиции. Стоя у длинной деревянной стойки, девушка ясно видела снисходительное безразличие в глазах дежурного офицера.
Офицер заявил, что не может ничем помочь. Он сказал: 'Это не к нам'. Я не знала, куда податься, что делать, и расплакалась. Тогда он посоветовал мне ехать в Милан, в молдавское консульство. Я вышла из отделения. Денег у меня не было, поэтому до Милана добиралась автостопом.
Когда Стефа наконец добралась до консульства, постоянный консул отнесся к ее положению равнодушно. В бюджете нет денег, чтобы отправить ее домой, отрезал он. У Стефы началась истерика. Бюрократ нервно порылся в бумагах, снял телефонную трубку и позвонил в Regina Pacis. Через несколько часов Стефа ехала на автобусе в Лечче. Ей все-таки удалось освободиться.
'Я простояла на улице в общей сложности четыре месяца', - сказала она. За этот короткий период ее использовали сотни мужчин, а Геко получил за ее тело не меньше 6о тысяч долларов.
Поселившись в Regina Pacis, Стефа больше всего боялась не того, что ее выследит сутенер. Она боялась звонить домой.
До моих родителей никаких вестей не доходило. Но, когда я рассказала маме, она ответила, что все знает. Она ходила к гадалке, которая и открыла ей правду. Она молилась о моем спасении, и ее молитвы были услышаны. Она хочет только одного - чтобы я вернулась домой. Я вернусь, только не знаю когда. Пока поживу здесь, соберусь с мыслями. Мне нужно побыть одной, успокоиться, почувствовать себя в безопасности. Дон Чезаре обещал летом помочь мне найти работу в отеле, чтобы перед возвращением домой скопить немного денег.
И еще одно беспокоит Стефу.
Я все время думаю о Катрине. Приехав в Regina Pacis, я позвонила ей домой. Ее родители с ума сходили от беспокойства. После отъезда она так и не давала о себе знать. Они принялись меня расспрашивать. Я как обмерла. Не знала, что сказать. И сделала вид, будто линия разъединилась. Я не могла сообщить родителям, какая участь постигла их дочку. Каждый вечер я молюсь перед сном. Молю Господа, чтобы родители мне поверили, что меня заставили, что я не испорченная, не проститутка. Мне страшно ложиться спать, потому что, закрывая глаза, я вижу только боль. Я вижу лица всех этих мужчин, Геко. Я так хочу забыть... но не могу.
Стефа встает из-за стола, слезы катятся по ее щекам. Она уходит в свою комнату, падает на кровать и рыдает.
Звездным вечером, в час, когда контрабандисты во
Влёре, на албанской стороне Адриатики, готовят свои моторные лодки, дон Чезаре распахивает ворота Regina Pacis и ведет маленькую женскую процессию через узкую
ПРОДАЮТСЯ NATASHI
дорогу к краю скалистого берега. Они стоят, молча глядя на море, которое им довелось пересечь. Священник поднимает руки, благословляет катящиеся волны и начинает молиться. Женщины глядят на воду, их губы шепчут молитву о жертвах - о тех, кого еще не спасли.
Спустя пару ночей я подъезжал к Риму по Виа Сала-риа. 'Ночные бабочки' трудились в поте лица. Поодаль от оживленной трассы, из темных боковых проулков, сквозь тонированные стекла подержанных машин сутенеры наблюдали за своей собственностью. Этим молодым женщинам освободиться будет нелегко.
