Генерального секретаря ООН, гордо провозгласил: 'В Палермо мы вершили историю'. Многочисленность стран, подписавших протокол, демонстрирует 'твердое намерение международного сообщества добиться его ратификации в кратчайшие сроки'. Арлакки поощрял страны 'обеспечить вступление в силу конвенции и ее протоколов в течение ближайших двенадцати месяцев'.
Спустя почти три года вышеозначенный протокол, объявленный 'уникальным инструментом', который наконец позволит международному сообществу одолеть преступность, томится в чистилище ООН. Чтобы протокол вступил в силу, его должны ратифицировать еще сорок стран, а сделали это всего двадцать семь; среди них единственными представителями Запада являются Канада, Испания, Франция и Монако. Бросается в глаза отсутствие в этом списке США и большинства стран Европейского союза. По иронии судьбы протокол ратифицировали четыре страны, известные как злостные нарушители законов в сфере трафика: Албания, Югославия, Болгария и Босния и Герцеговина, - хотя у них, как, впрочем, и везде, мало что изменилось.
Горстки честных и целеустремленных людей, трудящихся во имя спасения жертв трафика, ничему не удивляются. Они хорошо знают, чего стоят все эти конференции, тренинги, новые законы и пространные международные протоколы при отсутствии политической воли в высших эшелонах власти.
Руководители многих правительств выбирают удобный путь - возлагают всю вину на страны- отправители. Мол, ваши 'неприкаянные' женщины пятнают вашу же репутацию. Но похоть чьих мужчин движет торговлей? На чьих улицах процветают бары и публичные дома? Чье равнодушие и бездействие так удачно играет на руку преступникам?
Между тем позиция стран-отправителей чаще всего 'с глаз долой - из сердца вон'. Местные власти утверждают, что, пересекая границу, женщины покидают их юрисдикцию, и правоохранительные органы не располагают полномочиями, чтобы им помочь. Типичный трусливый уход от ответственности. Эти девушки - наиболее уязвимая часть общества. Они дочери своей страны. Они нуждаются в полной защите со стороны государства и заслуживают ее, если же они ее не получают, это верный признак коррупции. Обманутые жертвы - местные. Их наниматели -местные. Завербованных с поддельными документами нелегально вывозят через их границы. Местная полиция видит, как из деревень и провинциальных городов постепенно исчезают молодые женщины, и знает, что стоит за этим массовым исходом. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы прочитать объявление в газете и догадаться, что в нем кроется ловушка.
Чтобы одержать победу над преступной торговлей, необходима тотальная лобовая атака с применением всех ресурсов. От политических лидеров требуется действие, а не слова, и это должно стать первой заповедью прокуроров и полиции. Пора взять в оборот виновных, судить их как положено и выносить строгие приговоры, соразмерные тяжести преступлений. Сейчас, когда доступны горы информации, больно смотреть, как судьи приговаривают торговцев людьми к общественным работам. Поразительно, что сведущие, внешне добросовестные прокуроры договариваются о судебной сделке с подонками. И как не беспокоиться, коль скоро полиция по-прежнему закрывает глаза на то, что творится у нее на заднем дворе.
Судить, насколько страна справляется с этой напастью, следует на основании принимаемых ею мер противодействия. Единственное, что может загнать бандитов обратно в их крысиные норы, - это применение закона в полном объеме: неумолимое судебное преследование, долгосрочное заключение и конфискация всех доходов, нажитых за счет жертв. Они должны знать, что покупка и продажа женщин - уголовно наказуемое преступление, мириться с которым более не станут. Ни сейчас, ни когда-либо в будущем. А похотливых самцов следует предупредить, что застигнутого с проданной в рабство женщиной или девочкой арестуют, осудят, приговорят и посадят в тюрьму.
Кроме того, применять закон в полную силу - единственный способ добраться до коррумпированных полицейских и чиновников, позволяющих торговле процветать. Сколько зла можно было бы предотвратить, если бы они не сворачивали шеи, стараясь не замечать определенные вещи. И само по себе равнодушие полиции не превратилось бы в такую уж большую проблему, если бы некоторые люди в форме не пробирались под покровом ночи в публичные дома и массажные салоны за 'бесплатными услугами'.
Весь мир в один голос твердит о необходимости положить трафику конец, однако сей процесс почему-то увяз в бесконечных прениях вокруг определений, терминологии и толкований. Всего в нескольких странах назначено должностное лицо или агентство, координирующее стратегию по борьбе с трафиком. Международное сотрудничество в правоохранительной сфере происходит разве что изредка, и даже внутригосударственная координация, как правило, весьма несовершенна. Кое-где (например, в Соединенных Штатах) учреждены межведомственные комиссии, координирующие действия в сферах иммиграции, труда, социальных служб, а также международных отношений. Но даже там дела о трафике обычно тонут в бюрократической волоките - один департамент не знает, что делает другой. Ответственные лица не обучены распознавать жертв трафика, а иммиграционные чиновники, гражданские служащие и рядовые полицейские не получают консультаций по урегулированию подобных инцидентов. Поэтому они в итоге выбирают самый простой путь: причисляют жертв трафика к нелегальным мигрантам и депортируют их.
Но это еще не всё. В то время как трафик - проблема глобальная, и преступники со своими жертвами легко пересекают границы, обеспечением правопорядка занимаются обычно местные органы, подчиненные национальному законодательству. Не в каждом государстве существуют специальные законы против трафика; а те, что есть, у всякой страны свои.
Правительственные чиновники сетуют, что их странам не хватает универсальной законодательной базы, чтобы правильно подойти к проблеме. Читай: их благородным намерениям препятствуют неадекватные законы. Что ж, давайте разберемся. Нападение есть нападение. Принуждение есть принуждение. Изнасилование есть изнасилование. А поскольку санкции за все эти злостные правонарушения прописаны в законодательстве каждого государства на нашей планете, ничто не мешает правительству наказывать торговцев людьми в соответствии с действующим Уголовным кодексом своей страны.
За редкими исключениями, правительство и полиция рассматривают контрабанду человеческих существ как гораздо менее серьезное преступление, нежели контрабанда оружия или наркотиков. Многие воспринимают ее как своего рода нелегальную иммиграцию, и в этом проявляются латентные предрассудки. Мол, пусть лучше не наши дочери; пусть лучше к ним ходят, а наших не трогают. Так мыслят нравственные уроды и высказывают свои соображения не только шепотом в кулуарах, но и вслух - в публичных дебатах. Как можно надеяться на прекращение гнусной торговли, пока мы считаем допустимым покупать, продавать и насиловать какое бы то ни было человеческое существо?
Социальная дискриминация тоже играет свою роль. Для большинства людей эти женщины - проститутки, добровольно выбравшие свою судьбу. Так что нам за дело до них? Звучит бессердечно, да. Тем не менее именно такой стереотип прочно укоренился в умах полицейских. Они твердо уверены в том, что любая женщина, берущая за секс деньги, выбрала древнейшую профессию сознательно. Им не понять, как можно быть наивной до такой степени, чтобы соблазниться посулами 'настоящей работы' за тридевять земель. В результате полицейского на посту редко интересует, что скрывается за тушью для ресниц и каблуками-шпильками, а чиновники редко дают себе труд выяснить, не похитили ли стоящую перед ними женщину, не увезли ли обманом или силой. Прежде всего трафик -не вопрос нелегальной миграции, а преступление против прав человека.
Если все же заводится дело о трафике, полицейские принимаются ворчать, что, дескать, женщины не сотрудничают со следствием, говорить отказываются. Еще бы -ведь они наверняка перепуганы до смерти и не доверяют полиции. Часто не без оснований. Попробуйте пооткровенничать с мужчиной в форме, узнав в нем постоянного клиента того самого бара, где вас держат силой. Более того, женщины и так точно знают, что ждет их после ареста - депортация.
А сутенеры предупреждают их, что будет, если, вернувшись домой, они сболтнут лишнее. У большинства че-ловекоторговцев есть местные контрагенты. Они знают, как найти ту или иную женщину, знают, где живет ее семья. Одних по возвращении избивают до потери сознания. Других убивают. Однако для большинства все начинается по новой. По данным ОБСЕ, 'до пятидесяти процентов депортированных снова попадают в сети трафика'.
Свидетельствовать в суде, не имея никакой защиты, было бы чистым безумием с их стороны. Однако именно этого требуют от них власти. Во многих странах нет ни соответствующего законодательства, ни судопроизводственных механизмов, которые гарантировали бы им безопасность и справедливое отношение до и после суда. Если женщина решается дать показания против своих мучителей, она действует на свой
