– Он добр и не привередлив. Таких бы побольше. И напрасно он пижонит и корчит из себя, как ты говоришь, странного типа.
– Сегодня вечером он не заходил к тебе?
– Нет, – вздохнула она. – Ни сегодня, ни вообще в последнее время.
– Ну, тем хуже. Для него, для тебя, для меня. И все же спасибо тебе, Габи.
– Не за что.
Она посмотрела на меня взглядом побитой собаки. Наверно, недоумевала, к чему этот допрос и не обернется ли он, в конце концов, тем, что очередная черепица упадет ей сверху на голову. Таких черепиц у нее ужеполный набор, хватит на крышу нормального размера. Крышу, которая была бы ей очень кстати на этой улице, где клиенты доставляли ей, конечно, меньше неприятностей, чем фараоны и непогода...
Неожиданно я почувствовал к ней жалость.
Наверное, из-за жуткой хандры, которая грызла меня с тех пор, как я шатаюсь по этим местам, где никогда ничего не происходит, где жизнь начинается только ночью. Да и чего ради здесь живут, черт возьми? ВДБ. Вся для брюха. Среди запахов туш и вырванных из земли овощей. И днем здесь не лучше. Лавки для трудового люда, если не сказать, для прислуги. Лишь к площади Пале-Руаяль начинаешь вдыхать менее гнусные ароматы, но там все портит близость министерства финансов.
А на набережных птицы заключены в клетках. Чирикают, тщетно взывая о помощи. Но не больше свободы и у птиц в Тюильри. Хотя оттуда они ни с места. А это всего лишь клетка покрупнее, в великолепном окружении, и только! Голуби нахально испражняются на каменных мужиков в нишах по улице Риволи, и на туристов, выходящих из Лувра с вытаращенными от восторга глазами. И все это вовсе не смешно, а скорее мрачно. Единственные развлечения – кражи из музейных собраний (
Глава вторая
Первый покойник
Как раз в тот момент, когда я намеревался прекратить поиски, я наконец-то обнаружил своего героя. Было два часа ночи. Он в одиночестве обжирался устрицами в 'Полной Миске', неподалеку от Фонтана Невинных. В левом углу дальнего зала, подальше от шума и чужих глаз. Интуиция подсказала мне, что он находится именно в таком месте.
В строгом, почти черном пиджаке и брюках в линейку, он своим озабоченным видом напоминал одновременно депутата, ожидающего министерского портфеля, и приказчика универсального магазина. Но почему? Может быть, он с повышенной серьезностью относился к поглощению пищи? В нашу прошлую встречу я вроде бы не замечал у него такой черты. Впрочем, в остальном он был тем же. Приятная физиономия зрелого человека' не перезрелого (во всех смыслах этого слова), с чуть расплывшимися чертами, гладко выбрит, элегантно сед. Одним словом, выглядел прекрасно.
Я остановился перед его столом. Он сразу узнал меня. В его глазах мелькнул смех.
– Смотрите-ка! Нестор Бурма! – воскликнул он.
И добавил, развлекаясь от души: – Царь сыщиков, не так ли?
Я пожал плечами:
– Не совсем. Мне написала ваша жена.
– Как всегда... Похоже, с опозданием?
– Почтовики бастовали.
– Ах так! Ну что же, присаживайтесь, Бурма. Мы с вами теперь уже давние друзья, правда? Ведь мы встречаемся уже в третий раз?
– Совершенно точно.
Повесив на вешалку шляпу и пальто, я сел.
– Что-нибудь выпьете? – спросил он.
– Охотно. Зачем отказываться от добрых обычаев?.. Сохраним хотя бы некоторые из них. Вы понимаете намек, мой дорогой Лере? На этот раз вы мне не позвонили.
Я улыбнулся. Он ответил мне улыбкой.
– Подождите, подождите! Какая разница, если вы все равно меня нашли?
Он протянул мне меню:
– Устрицы, луковый суп или шатобриан?
– Шатобриан.
– Два, – сказал Лере, поворачиваясь к официанту, который в ожидании заказа покачивался на плоских ступнях.
Официант исчез. Лере поерзал на стуле, снова взглянул на меня и сказал:
– Похоже, вы серьезно относитесь к своей работе.
– Приходится, – я сделал паузу: – ...Мне кажется, дружище, вашей супруге начинают надоедать эти загулы.
Он презрительно отмахнулся:
– Пока только начинают...
