выразительное прищелкивание языком.
– Эй, Дюсешь, – запротестовал бродяга. – Такой поздний час, а ты как в бочку вливаешь!
Она выругалась:
– Согревает.
– Я хочу дать ему глотнуть.
– Ему я сама дам, – пробормотала женщина. Я почувствовал ее приближение: – Посвети мне, Альбер. Хочу увидеть физию нашего гостя.
Он чиркнул спичкой.
– Отхлебните, – сказала она. – Дерьмо, но на другое нет денег. Когда-то у меня были полные погреба...
Я слабо оттолкнул бутылку. Я отнюдь не брезгую красным вином, но сейчас, право, не чувствовал себя в состоянии его перенести.
Словно угадав мои мысли, она сказала:
– Это не бормотуха.
– Не бормотуха? – икнул босяк. От удивления он уронил спичку. – А что же это такое?
– Ром.
– Ах! У сударыни есть скромные запасы?
– Да, сударь.
– Дай взглянуть на этикетку.
– Этикетки нет и не балуйся со свечой. Нас еще заметят... Выпей, любовь моя – добавила она.
Последнее предложение адресовалось мне. Я сделал глоток рома. Мне полегчало.
– Лучше стало?
– Да.
– Сто монет.
– Хорошо.
– Ты заплатишь, когда выкрутишься.
– Хорошо. Босяк пробурчал:
– И с меня сто монет?
– Держи бутылку, – сказала старуха.
– Хорош ром! – кашлянув, произнес он.
– Дрянь, – произнес второй голос.
Какая-то тряпка была наброшена мне на ноги. Я по-прежнему лежал вытянувшись. Или под этим мостом было не так холодно, как мне показалось вначале, или ром начинал действовать. Постепенно ко мне возвращались силы. Как только почувствую себя лучше, рвану в агентство, вытяну ноги на чистой постели и поухаживаю за своей физиономией. Двое босяков, прижавшиеся друг к другу рядом со мной, тихо переговаривались, время от времени прикладываясь к бутылке.
– Я знаю этого мужика, – шептала бродяжка. – Или он очень на того смахивает. На того, кого знала, еще будучи богатой...
– Когда ты была Дюсешь, – проскрипел ее спутник.
– Когда была Орельенной д'Арнеталь...
– Ты нам лапшу не вешай. Какая ты д'Арнеталь, ты из Трущобвиля.
– Остолоп. Эмильена тогда царила в Алансоне. До меня. Я воцарилась только в 1925...
– Воцарилась!
– Да, господин огрызок! Именно так и говорят. И я никак не могла быть уроженкой Трущобвиля...
– Там были бы недовольны.
– Я звалась д'Арнеталь... Их было двое, и они хотели переспать со мной. Вдвоем, ну, почти... С ума можно было сойти...
– Всего двое? Я считал, что ты покоряла их всех, этих толстосумов.
– Остолоп, – повторила она. – Тебе не понять. Никогда не слышал об Орельенне д'Арнеталь?
– Бог ты мой, конечно, слышал. С тех пор, как я тебя знаю, Дюсешь, ты мне все уши прожужжала этой историей.
– А раньше?
– Ох! Слышал и раньше. Была такая кокотка. Царица Парижа.
– Да, мой дурачок. У меня были авто, лакеи, особняк на авеню Булонского леса и загородный дом... И не так уж давно, в 1925 году!
