– Нужно научиться.
– Это мысль. Когда будет время...
– Да...
Ее взгляд затуманился, и она вздрогнула:
– ... когда эти трупы оставят вам хоть небольшой досуг.
– А, так вы слышали? Это правда, что пишут в газетах. Так вот почему вы меня назвали ужасным? Знаете, я здесь совершенно ни при чем, в этой истории.
– Раз уж вы не танцуете, угостите меня в баре шампанским, – неожиданно произнесла она.
Бар был устроен в соседней комнате, откуда через арку дверного проема оставались видны зал и сцена. Мы заняли место с самого края.
– А я-то обратилась к вам, чтобы вы мне обеспечили спокойствие! – вздохнула Женевьева. – И считала вас спокойным человеком. А у вас в кабинете трупы находят...
– Спокойствия не существует. Например, ваша гостиница. Почтенная и известная, не так ли? И что же...
Она меня остановила:
– Да, знаю... Там жил Этьен и этот... как его... Бирикос...
– Управляющий, должно быть, в бешенстве?
– Он своих чувств не проявляет, но наверно...
– Послушайте, Женевьева... Могу я вас звать Женевьевой? Если это вам неприятно, не мстите, называя меня Нестором, во всяком случае, громко... Так можно?
Улыбкой она даровала мне свое согласие.
– Так вот, Женевьева... вините только себя одну; вы сами завели разговор на эту тему... Мне хотелось бы побеседовать с вами об этом Бирикосе.
– Не здесь, если угодно.
– Скажите мне только, вы его знали?
Вмешался посторонний и не дал ей ответить. Настырный малый, хлопнувший меня по плечу и произнесший голосом по меньшей мере 45-градусной крепости:
– Счастливчик Нестор!
Обернувшись, я увидел перед собой веселое лицо и водянистые глаза Марка Кове из 'Сумерек'.
– Теперь мы скрываемся от друзей, – с упреком сказал он. – На телефонные звонки не отвечаем. Мечемся там и здесь, а друзья пусть пропадают?
– Пропадают? Странный глагол в твоих устах!
– Очень остроумно.
– Извините, – сказала Женевьева. – Сейчас вернусь.
Журналист с интересом посмотрел ей вслед.
– Хороша цыпочка, – произнес он, когда она отошла.
– Вы ее спугнули.
– Она обещала вернуться. Хорошо. Очень доволен, что до вас добрался. Что это за история с Бирикосом?
– Вы что, не читаете газет?
– Я сам их выпускаю, а это не всегда легко. Скорее даже очень трудно. Ведь я чувствую, что вы не хотите ничего мне рассказать. Да?
– У вас великолепное чутье.
Он нахмурился и улыбнулся разом.
– Ладно. Я помолчу.
– Лучше вы ничего не придумаете. А то жужжите под ухом.
Пока мы болтали, я взглядом обшаривал бар и, хотя многие его уголки пропадали во мраке, разглядел в дальнем его конце Женевьеву, беседующую с пожилым и важным красавцем. Точнее, застал самый конец их разговора, потому что они уже расставались. Женевьева двинулась в сторону туалетов, а пожилого красавца я потерял из виду.
– Удаляюсь, – сказал Кове. – Попробую получить сведения в другом месте.
Появилась Женевьева. Я видел, как журналист подошел к ней, обменялся несколькими словами. Потом затерялся в толпе.
Взбираясь на соседний табурет, Женевьева спросила:
– Я не слишком долго отсутствовала?
Она выглядела уставшей, расстроенной. Если на нее так подействовала встреча с журналистом из 'Сумерек'... Я отвесил ей банальный комплимент, а затем:
