двое водителей, двое крепышей с опухшими от сна глазами, с серьезными лицами. Эстер не было. Ничего не заказав официанту, я попросил в баре кофе. Справляться о женщине, которая вас обманула? С мерзким вкусом цикория во рту я снова оказался на площади. Совершенно один. Сонные грузовики запрудили улицу Нила. Где-то тихо шелестела типография. Вдали хриплый голос затянул патриотическую песню: пьяница возвращался домой проспаться. Украшавшие фасад здания, в котором находится Каирский пассаж, лепные головы египтян или сфинксы, будто узнав меня, выглядели так, словно собирались загадать мне загадку.
Не знаю, почему я свернул в пассаж. Может быть, потому, что решетка была распахнута, хотя ей следовало быть закрытой. На своих абсолютно бесшумных каучуковых подошвах я прошел перед враждебными лавками, в затемненных витринах которых, демонстрировавших полную гамму дамского белья и других менее поэтических аксессуаров, отражался мой силуэт. Внезапно у меня возникло впечатление, что из чрева одного магазина за мной наблюдают какие-то человеческие фигуры. В течение трех секунд я направлял луч своего фонарика на восковых манекенов с восхитительными лицами, с хорошенькими крепкими розовыми грудками. И тут же споткнулся о предмет, напоминающий сваленную в углу галереи груду тряпья. Но это не были тряпки. Нечто вроде манекена. Не розовое. И столь же неживое.
Из телефонной будки бистро на улице Поля Лелона, где шумела крикливая толпа грузчиков из Национальной службы перевозок парижской печати, я позвонил по определенному номеру.
– Комиссариат, – ответил мне заспанный и хриплый голос.
– Каирский пассаж, – сказал я.
– Ну и что?
– Задушенная женщина.
– Почему не изрубленная на куски? Подожди-ка, кореш, на проводе. Раз ты так любишь шутки, сейчас приедем с тобой поразвлечься.
– А на улице Монторгей тоже была шутка?
– О! Дерьмо!
Фараон отодвинул трубку от лица, чтобы крикнуть своим сидящим за картами товарищам:
– ...Садист вернулся.
Не знаю, попытался ли он затем узнать у меня дополнительные подробности. Меня там больше не было.
Вероятно, в тот вечер господин Эжен Мэро выиграл приличную сумму в своем клубе. Скорее удачлив, этот малый. Репутация Левиберга будет весьма подмочена скандалом, который вскоре разразится.
Глава одиннадцатая
Фабричная марка
Мне удалось заснуть лишь незадолго перед тем, как пришедшая на работу Элен меня разбудила. Я рассказал ей о своей встрече с Мэро, но скрыл от нее звонок Эстер и все остальное. А затем принялся ждать в скорее мрачном настроении. К десяти часам пришли два типа. Мягкие шляпы, незаметный костюм, неприступный вид.
– С вами хотел бы побеседовать комиссар Фару, – сказал один из шпиков, продемонстрировав, что было совершенно излишним, свою медаль.
– А!
– Да.
– Фару – мой настоящий друг, но не думает же он, что я у него на привязи?
– Он хотел бы вас видеть, – повторил другой.
– У них что, нет телефона в тридцать шестом участке?
– Много работы. Ну так как? Вы идете или нет?
– Кто мне докажет, что вы настоящие полицейские?
– Ох! Жюль, ты слышишь?..
Он повернулся к своему немому товарищу:
– ...Не настоящие полицейские? У него есть нюх, у этого детектива!
– Ладно, – сказал я. – Иду за вами. Но что за нравы! Фару мне за это заплатит!
– Ну, на это нам наплевать. У нас приказ.
– Должен ли я взять чемодан? С вами никогда ничего не известно.
– О чемодане никаких инструкций не имеем, но ваша бабушка всегда успеет его собрать. Как вы сказали, никогда ничего не известно.
– Послушайте, вы! – возмутилась Элен.
– Заткнись, – сказал полицейский. Ошибки быть не могло. Настоящие фараоны!
На улице Святой Анны нас ждала полицейская машина. Мы забрались в нее. Она поехала, но не в сторону Набережной ювелиров, а остановилась чуть дальше улицы Постящихся. Я ничего не сказал. Служащие фирмы 'Ткани Берглеви', с которыми мы сталкивались в помещении, сохраняли соответствующее обстоятельствам выражение лиц. Лицемерно грустное и искренне любопытствующее. В хорошо известной гостиной со стильной мебелью Фару совещался с парой коллег.
– А! Вот и вы! – произнес он. – Вам знаком этот дом, не так ли?
– Более или менее.
