– Да,– сказал Дютайи, закуривая сигарету, мастер говорил нам об этом наследстве. Он еще говорил, что мы вроде могли бы подкинуть вам кое-какие сведения.
– Неясно только какие,– добавил Маршан,– но раз уж мы все равно имеем привычку приходить сюда каждый вечер, то вот и подумали, что…
– Послушайте, ребята,– сказал я.– Я задам вам несколько вопросов, а вы постарайтесь на них ответить. Мне нужно отыскать этого Демесси, он сбежал, как самый последний кретин, причем в тот момент, когда нотариус, на которого я работаю, собирался туго набить его кошель.
– И сколько же это потянет? – поинтересовался Маршан.
– Около грех миллионов.
– Вот это да,– одобрительно закивали они все разом.
– А если Демесси не найдется, нельзя ли его заменить, к примеру, мной? – усмехнулся Маршан.
– Не думаю, иначе я сам бы уже выдвинул свою кандидатуру. Но если вы поможете мне напасть на его след, если я найду моего клиента, немного деньжат всем перенадет.
– Десять процентов,– пошутил Буска.
Если и дальше так пойдет, хорош я буду в конце концов с этими моими байками и надувательством.
– Немного деньжат,– снова повторил я.
– Ну что ж, валяйте, шеф. Задавайте ваши вопросы.
Я задал свои вопросы, и они, как могли, ответили мне, но ничего нового я не узнал. Они с Демесси были дружками, это верно, только он никогда не делал им никаких признаний. И в общем-то я остался ни с чем. Пропустив еще по стаканчику, мы поболтали о том, о сем.
– Может, следует поискать какую-нибудь бабенку,– высказал предположение молодой Буска.– Не хочу сказать о Демесси ничего плохого, но все думаю, а не был ли он… как это называется?…
– Сексуально озабоченным? – подсказал Маршан.
– Ага. Сексуально озабоченным.
– Сам ты сексуально озабоченный,– ухмыльнулся Дютайи, пожав плечами.– Кто этот шельмец, который покупает журналы, где сплошь одни фотографии голых девок?
Буска покраснел.
– Что за черт! Просто я люблю красивые вещи.
– Сексуально озабоченный? – переспросил я.– А почему вы думаете, что Демесси сексуально озабочен?
– Ну,– промычал Буска,– сексуально озабоченный – это, может, чересчур сильно сказано, определение, может, не совсем то. Вот это, пожалуй, будет вернее: неудовлетворенный. Точно. Он был не удовлетворен. Он… Нет, опять не то… В общем, с некоторых пор женщины, можно сказать, не давали ему покоя.
– А мне кажется,– подхватил Маршан,– что это всегда не давало ему покоя, и реагировал он на такие вещи не совсем нормально. Не знаю, как объяснить, только в словах малыша Луи есть правда.
Малыш Луи – это был Буска.
– А я понимаю, в чем тут суть,– проворчал Дютайи.– Не удовлетворен! Что это значит? Да все мы в той или иной мере неудовлетворены, и неважно, идет ли речь о женщинах или о зарплате, а то и о самой гнусной жизни, которую мы ведем.
– Согласен, но он – другое дело. Не знаю, как объяснить, только тут совсем другое.
– А я так понимаю, в чем тут суть,– повторил Дютайи.– Несете черт-те что, лишь бы выманить монету у этого человека…
И пальцем, на котором блестело обручальное кольцо, показал на меня.
– Не страшно,– с улыбкой сказал я.– Плачу только после того, как найду Демесси.
– Тогда это еще не скоро. Я хочу сказать, не скоро – в том случае, если вы рассчитываете найти его с помощью нашей болтовни. Что касается меня, то я выложил все, что знал. Боюсь, негусто, это верно. А теперь мне пора идти.
Он встал и протянул мне руку.
– До свидания, месье.
– До свидания… Кстати, к вопросу о деньгах, скажите-ка, прежде чем уйти, Демесси, случаем, не брал у вас взаймы?
– Нет. А что?
– Похоже, будто он занял недавно.
– Во всяком случае, не у меня.
– И не у нас,– заявили Буска с Маршаном.
– А-а! Ну что ж, спасибо и на том.
Эта история с деньгами не давала мне покоя. Я чуял, что тут-то и кроется разгадка тайны.
Дютайи ушел, а Буска, возвращаясь к своей мысли, проворчал:
– Что там ни говори, а он был чудной по части баб. Его-то бабу вы знаете, месье?
– Я видел ее.
– Нельзя сказать, что соблазнительна, а?
– Не шибко. Но если вы хотите сказать, что она ему осточертела и поэтому он смылся, то я в курсе. Я вовсе не доискиваюсь причин его бегства. Я просто хочу установить, куда он мог деться. Вы не знаете, была у него какая-нибудь связь? Ну, например, с женщиной с «Ситроена»?
– Уж и не знаю, какая баба могла бы ему потрафить,– вздохнул Маршан.– С этим Дютайи со смеху умрешь. Изображает из себя почтенного отца семейства, умудренного опытом старца. А почему, спрашивается? Он всего на два года старше меня. Малыш Луи, в общем-то, прав, Демесси из категории неудовлетворенных. Да и по части баб чудной. А почему – не могу вам объяснить. Чувствовалось, что дело тут неладно. Чертовски требователен. С такой женушкой, как у него, оно понятно, и все-таки. Надо же знать меру. Ему подавай Мартин Кэрол или Брижит Бардо, и то, пожалуй, мало!
– Может, он чересчур увлекался кино?
– Уж и не знаю. Но Боже ты мой, скажи-ка, малыш Луи, помнишь, что он отмочил в тот день, когда мы заигрывали с Зизи?… Зизи, пояснил он,– это та самая, которую вы видите вон там, за стойкой, она нас обслуживала. Лакомый кусочек, а?
– Ничего.
– Ничего?… – Он чуть было не задохнулся от возмущения. – Вот черт! Ну и ну! Скажите на милость! Ничего себе! Да вы, я вижу, и сами-то не хуже Демесси!
– Не знаю. Так что же он такого отмочил?
– Мы заигрывали, шутили, говорили, что Зизи многим нам обязана, но мы с нее все равно ничего не возьмем. Тогда он – да с каким презрением, вы бы видели, бросил нам, будто у него кое-что и получше есть, только он этим не пользуется. Слово в слово.
– Это так, для красного словца. Сами знаете. Он просто шутил.
– Какое там шутил. И Зизи это сразу почувствовала, она здорово обиделась, а нам, само собой, было неприятно. Ведь так, Луи?
– Да, что и говорить, он всех нас умыл.
Я ничего не сказал вслух, но про себя подумал: немного же вам надо. И еще подумал, что все это никуда меня не продвигает.
– Не о своей же жене он говорил,-заметил Маршан.
– А о ком тогда?
– Ну уж!…
И металлист в недоумении развел руками. Я полностью разделял его чувство беспомощности. Никогда еще мне не доводилось испытывать такого острого ощущения, что молодость уходит. Я машинально взглянул на часы, висевшие над стойкой,– неумолимый механизм, как говорит поэт. Следуя моему примеру, Маршан тоже посмотрел на настенные часы, поморщился, увидев время, которое они показывали, и встал.
– Ну что ж, месье, если мы вам больше не нужны…
– Пожалуй, нет.
