– Что вы имеете в виду?
– Ваши духи.
– Никак не называются. У них просто номер. «Тринадцать».
– Счастливый,– усмехнулся я.
– А почему бы и нет?
– Во всяком случае, встречаются они не часто.
– Да уж, где попало не встретишь,– бросила она с наивной гордостью.
– Как сказать. Порой этот запах можно почувствовать совсем в неподходящем месте.
– Вот как? Скажите на милость! Это где же, на улице Сайда?
– На улице Сайда и кое-где еще.
– Во всяком случае,– молвила она,– вы правы, такие духи не часто встречаются, и далеко не все ими пользуются.
– В том-то и загвоздка,– заметил я.
– Хватит ерунду городить,– сказала она.– Поговорим серьезно. Чего вы от меня хотите?
– Я скажу вам это, когда будем у меня.
Машина тронулась.
– Не подумайте чего плохого… У меня – это значит в моей конторе, а не в спальне. Правда, и в конторе тоже есть диван, но нам он не понадобится. Разве что… Я хочу сказать, если вы не против, то, пожалуй, отчего бы и нет, а?
– Вы нарочно себя так гнусно ведете, да?
– Не знаю. Всему виной поцелуй.
– Какой поцелуй?
– Да тот, что вы подарили мне минувшей ночью. Вы разве забыли? Ни за что не поверю.
– Нет, не забыла. Но можно ли из-за того, что я вела себя, как полная идиотка…
– Идиотка – самое подходящее слово. Вам не кажется, что это было преждевременно, слишком поспешно?
– Слишком поспешно? Что вы еще там выдумали?
– А то, что вы хотели связать мне руки.
– Связать вам руки? А может, вам лучше не ломать себе голову?
– Ломаю не я. Об этом позаботились другие. Потрогайте мой затылок.
– Оставьте, прошу вас…
– Потрогайте, говорю вам.
Она потрогала и чуть не вскрикнула.
– И правда! Откуда эта шишка?
Я долго смотрел на нее, потом сказал:
– Уж конечно, не от ума. А вы – самая гнусная, грязная, отъявленная потаскушка, каких мне за всю свою жизнь не доводилось встречать.
– Как вы сказали? Я не позволю вам… Остановите сейчас же машину. Я не поеду с вами.
– Успокойтесь. Я вам все объясню.
– Это будет совсем не лишним. Потому что, признаться, я…
– Как раз этого-то я и добиваюсь – ваших признаний. Но признание за признание: мне кажется, я на ложном пути.
– А мне не кажется. Я в этом просто уверена,– заявила она, как только мы очутились у меня в конторе.– Признания? Какие еще признания? Я вам уже сказала, что между месье Демесси и мной никогда не было никаких других отношений, кроме самых чистосердечных, товарищеских. Вот это я признаю. Мы охотно болтали с ним, когда встречались. Один раз он мне сделал подарок. Ну и что? Говорят, он бросил свою жену, сбежал. Но я-то здесь при чем? Я ничего не знаю. Раз вы сыщик, вот и ищите его, может, найдете. В конце концов, это ваша работа – искать людей. Так вот, когда вы его найдете, можете сами спросить у него и тогда увидите.
– Я его нашел,– сказал я.
Казалось, это ее ничуть не удивило. В конце концов, это ведь моя работа, ну и так далее…
– Так в чем же дело? К чему все эти тайны? Надеюсь, вы сказали ему…
– Ничего я не сказал.
– Ах, так вы не осмелились! Вы предпочитаете приставать ко мне со всей этой ерундой, в которой я ничего не понимаю, зато с мужчиной…
– Я мог бы говорить с ним до бесконечности, пока не потерял бы голос. Он все равно бы меня не услышал…
Она сидела в кресле. Я решительно встал перед ней.
– Он был мертв.
– Что?
Она так и подскочила. Изумление ее было неподдельным.
– Что?– повторила она.– Мертв?
– Вот именно, убит.
– Уб…
Я думал, она упадет в обморок. Наклонившись, я схватил ее за плечи и стал тихонько трясти в такт своим словам.
– Убит, причем в сшитом на заказ дорогом элегантном костюме в клетку, да к тому же в самом гнусном номере, который только можно сыскать в сомнительной гостинице из самых что ни на есть подозрительных. И говорят еще, это лучший номер во всем заведении. Представляю, какие же там остальные. И в конуре этой он был не один. По крайней мере, когда я пришел, там находилась женщина. Я видел только ее силуэт, и притом не очень отчетливо. Но зато почувствовал ее. Почувствовал дважды. Сначала носом, потом затылком. Именно она при помощи рукоятки здоровенной пушки наградила меня такой очаровательной шишкой, которую я просил вас потрогать…
– Боже мой!
– Дама сильно благоухала. С конурой это никак не вязалось. И было, пожалуй, даже смешно. Вернее, должно было быть смешным. Но не было. Дело в том, что она употребляла те же духи, что и вы,– «Тринадцать».
Жанна обмякла в моих руках.
– Боже мой! – прошептала она.– И вы подумали… вы думаете…
– Я подумал. Но уже не думаю. В общем, сам не знаю. Может, это совпадение. Согласитесь, однако, что я не мог оставить без внимания этот след… Духи и эта манера бегать по лестницам, громко стуча каблуками… Само собой, не одна вы так грохочете и душитесь «Тринадцатым номером»… к счастью для фабриканта, конечно… Но вы знакомы с Демесси… вы клялись, что не были его любовницей, но я-то ничего об этом не знаю… К тому же прошлой ночью вы пытались соблазнить меня… Возможно, я покажусь вам привередой, но поцелуй ваш мне не понравился…
Очень быстро, гораздо быстрее, чем я мог предположить, она взяла себя в руки и овладела собой.
– Извините,– сухо произнесла она.– Больше не буду. Постараюсь преодолеть свою импульсивность.
– А вы импульсивны?
– Говорят.
– Тем лучше для вас. Та, верно, совсем не такая. Во всяком случае, она умеет владеть собой, когда это нужно. Признаюсь, мне было бы больно приписать вам те качества, которые она проявила там в деле. И хотя вы живете по соседству с Бойнями, вряд ли это может повлиять до такой степени. В руках у нее была пушка, однако она не воспользовалась ею, как положено,– боялась шума. Она долбанула Демесси по кумполу, причем классно, а потом довершила начатое, всадив в него перо.
