апреля. Однако в понедельник, 2 мая, нарушая ритм своих обычных появлений (его не ждали раньше августа), он объявился вновь. С двумя чемоданами. В тог же вечер небольшой выход с пакетом под мышкой. Возвращение спустя несколько часов вместе с пакетом. Вторник, выход довольно поздно ночью с пустыми руками. И он не вернулся. Проходит среда. Сигари нет. Фернан, который полагает, что хорошо и быстро соображает, сделал из этого вывод, что тот удрал не заплатив. Поскольку раньше он уже имел возможность ознакомиться с багажом этого типа, содержимое которого вызвало его зависть, то он завладел тем чемоданом, где находились книжонки. Вскользь он замечает, что если я хочу иметь какую-нибудь из этих брошюрок, то это дохлый номер. После того как он на все это вдоволь нагляделся, он выбросил все это к чертовой матери… В ответ на мой «запрос» (стиль Тур Пуэнтю) он рассказывает мне о втором чемодане. В нем был костюм из альпака и целый склад рубашек; Сигари менял их очень часто, потому как был чемпионом в области потоотделения.
– Ну а шеф что сказал, узнав, что клиент сбежал?
– Ничего. Только вид у него был недовольный. Не велика потеря, но все же вид у него был недовольный.
Черта с два! Владелец «Принсесс» – не такой болван, как его служащий, сразу понял, что дело тут не в мошенничестве, а в том, что с марсельцем «что-то приключилось». И если он не стал вызывать полицию, то лишь по двум причинам: это противоречило его правилам и, кроме того, пропавший не фигурировал в его регистрационной книге. Лучше не рыпаться. Да, действительно. Я уверен, что этот коммивояжер, чемпион по потоотделению, уже не выделяет пота. И этот тип улетучился одновременно с Аньес.
Пока я так размышляю, Фернан продолжает:
– В прошлое воскресенье утром заявились дружки Сигари, из Парижа, ну, в общем, один мужик с дамочкой, говорили они довольно резко. Такая, знаете ли, бабенка, атас!… Как в кино. Ноги – во! Бюст – во!
– Ладно, не падай в обморок. Эта дамочка…
Я описываю ему г-жу Морто, блондинку с дороги в Праду. Он подтверждает, что это она. Я прошу его набросать мне портрет типа, который ее сопровождал, но он не слишком силен в этом виде спорта. Без разницы. Это может быть только мой обидчик из «Литтораль». Увлекшись, Фернан добавляет, что эти люди оплатили оставшийся неоплаченным счет и ему показалось, будто они интересовались украденным чемоданом. Вот почему он поспешил от чемодана избавиться, как от него самого, так и от его содержимого, поскольку патрон мог что-нибудь заподозрить.
Переговоры завершает еще одна банкнота, и я возвращаюсь в «Литтораль».
Совладав с лихорадкой Берси[20], мой друг Брюера снова на своем посту. Не понимаю, как это мне пришло в голову заподозрить его в том, что это он меня тогда пристукнул. У него рожа человека, не способного на такое дело. В промежутке между двумя дружелюбными репликами он говорит мне, что звонила какая-то дама, она не назвалась, но, наверное, перезвонит; что меня спрашивал какой-то молодой человек, совсем недавно, тоже не назвался. Я сажусь в лифт, перебирая в уме полученную информацию и все остальное.
На моем этаже навстречу мне по коридору беспечно направляются два типа, в то время как я собираюсь войти в свой номер.
– Эй, постойте-ка, г-н Бюрма! – говорит один из них, в непромокаемом плаще.
Это Серж Эстараш, приятель Аньес, молодой выздоравливающий араб. Я здорово удивлен, что вижу его здесь. В сей поздний час ему давно пора бай-бай. Он протягивает мне левую руку. Я ее пожимаю. Одновременно он достает правую руку из кармана плаща и приставляет мне к животу пистолет. Он дрожит как осиновый лист. Я же настолько обалдел от этой обалденной истории с пистолетом, что не могу пошевельнуться и стою нокаутированный. Прежде чем я успеваю прийти в себя, другой араб, тоже молодой, но чуть постарше Эстараша, с волевым подбородком и с глазами фанатика, пылающими, как раскаленные угли, избавляет меня от моего собственного пистолета и тычет мне дулом в ребра.
– Двигай вперед, подлый шпик! – рычит он слегка театрально и с дурным акцентом.– Пошли с нами. Надо поговорить.
Глава VI
В руках алжирцев
Я подчиняюсь. Меньше всего на свете в этот момент мне хотелось бы вызвать раздражение этих типов, вообразивших себя Зорро. Они напряжены и преисполнены важности. По-видимому, они кажутся себе хладнокровными и невозмутимыми. Любое неловкое движение с моей стороны может спровоцировать стрельбу. Правда, я не думаю, что они собираются меня убить, скорее всего, эти два олуха, опьяненные нелепыми мечтами, решили просто поразвлечься. Такие вещи всегда чувствуются. В подобных случаях остается только молчать и ждать, когда страсти поутихнут… Итак, я иду с ними, хотя все во мне кипит, после того как этот тип обозвал меня шпиком. Чертовски обидно, если учесть, что я всегда был сам по себе. Мы идем за спутником Эстараша – он, как я позже узнал, работал одно время на кухне «Литтораль» – и, не встретив никого по дороге, выходим через служебный вход на темную улочку. Недалеко от нас стоит машина с заведенным двигателем и шофером за рулем. Обойдя четыре колымаги, мы садимся в автомобиль и едем.
Четверть часа спустя, по-прежнему в сопровождении моих охранников, я спускаюсь по железной лестнице и оказываюсь в помещении (по-видимому, это ремонтная мастерская), воняющем маслом, бензином и резиной. Оно скупо освещено малокровными лампочками. Здесь нас уже поджидает «приемная комиссия» из трех человек: самодовольный тип с подстриженными ежиком волосами; седой старик в очках, важного и властного вида, одетый так, будто его только что подняли с постели, и мусульманин, похожий на Насера. Видимо, старик не был предусмотрен в программе моих похитителей, поскольку, увидев его, они издают удивленный возглас. Старик сразу же накидывается на них, понося их на чем свет стоит за их ковбойские игры и за то, что лезут не в свое дело. Правда, как говорит старик, Али, к счастью, предупредил его об этой бессмысленной затее, а он уже предупредил капитана, который не замедлит явиться.
– Капитан нас похвалит,– убежденно говорит тот, который стащил мою пушку.
– Ну да, как же! А пока выбросите оружие – куда угодно, но чтобы я его больше не видел…
Они прячут пушки. Этот старик внушает им уважение. Он направляет на меня сияние своих очков и изображает на лице смущенную улыбку.
– Это недоразумение, месье,– произносит он.– Все уладится. Эти юнцы, знаете ли, видели только насилие. От взрывов бомб они стали немного чокнутыми.
– Ничего страшного,– говорю я.– Хотя и глупость имеет свои пределы.
– Ну, вы немного загнули,– протестует самодовольный тип с ежиком, обращаясь неизвестно к кому.
– А ты заткнись,– обрывает его старик.– Серж, иди спать.
– Хорошо, месье,– отвечает Эстараш, совсем сдрейфив.
Он поспешно сматывается (проходя мимо меня, он опускает глаза). Мусульманин, улыбаясь, ставит на середину комнаты табурет и делает мне знак садиться. Все тоже рассаживаются, продолжая негромко переругиваться. И все начинают курить, включая меня (старик разрешил мне вытащить мою рогатую трубку) и мусульманина. Воздух понемногу становится сизым от дыма.
Через некоторое время раздается замысловатый звонок: ти-ти-ти… та-та-та, как в старые добрые времена концертов на расстроенных пианино.
– Капитан,– говорит старик.
Он встает, карабкается по железной лестнице и скрывается за дверью. Вскоре он возвращается с двумя типами, явно только что вставшими с постелей. Один из них – невысокий веселый толстяк, другой – высокий, прямой как свеча парень, с аскетическим лицом, на котором написано раздражение. Глаза его скрыты за темными очками, он идет, нащупывая дорогу белой тростью.
– Что происходит? – спрашивает слепой, усаживаясь в пододвинутое ему сломанное кресло.
– Вот этот человек,– говорит старик,– это Нестор Бюрма, частный сыщик из Парижа. Говорят, что
