– Ювелир по бриллиантам? – повторяет Соня.
Она поджимает губы. Глаза ее блестят. Я чувствую, что она вот-вот сообщит мне что-то, но нет, она снова замыкается в себе. Я еще не внушила ей достаточного доверия.
– Послушайте, Соня, – говорю я. – Если вы доверитесь нам, то отныне вам нечего будет бояться Чанг Пу. Нестор Бурма знает, как надо разговаривать с шантажистами.
– Ваш шеф избавил бы меня от этого гнусного типа?
– Конечно.
Надежда, которую она лелеяла, вдруг сразу покидает ее. Она вздыхает:
– Вы очень милы, но я не верю, что когда-нибудь можно было бы освободиться из когтей шантажиста. Видите ли, он знал меня там, неизвестно, как он меня обнаружил, но начал он с того, что анонимно отправил целую пачку этих розовых рекламных карточек, чтобы напугать как следует... и это ему удалось, а когда я была уже в панике, он раскрыл себя, я заплатила... Это длится уже долгие месяцы...
– Но мне кажется, что вы больше не хотите платить... (я улыбаюсь). Во всяком случае, вы мне это сказали, когда приняли меня не за ту, кто я есть на самом деле.
Она глядит на меня тяжелым трагическим взглядом.
– Да, я сказала, что больше не могу. И это правда. Я никогда не выпутаюсь из этого кошмара. Скандал разразится. Он не может не разразиться, и мы здесь бессильны. И вы, и я, и ваш шеф. Наташа узнает, что я черпала из кассы нашей фирмы, чтобы удовлетворить требования этого человека, и в то же время узнает, почему он меня шантажировал...
– Разве Наташа не знает, что вас шантажируют и за что?
– Да. Боже мой! Не воображаете ли вы, что Наташа тоже была...
– Но вы же не были единственной женщиной из русской эмиграции, которая посещала 'Таверну Брюло'?
– Увы! Нет! Но Наташа приехала во Францию прямо из Галлиополи вместе с мужем, полковником Спиридовичем. Ей не пришлось, как мне... Полковник был одной из самых выдающихся личностей белой эмиграции. Союзники долго ставили на него и на генерала Горопова, правой рукой которого он практически был, в случае интервенции против красных. О! Между мной и Наташей существует огромная разница. Я недостойна развязать шнурки её ботинок. И сейчас более, чем когда бы то ни было. Она была моей благодетельницей, я дурно отплатила ей за её доброту...
Она погружается в свои воспоминания, затем продолжает:
– Скандал неизбежен. Но я легче перенесла бы ту грязь, которой меня покроют, в моем-то возрасте, если бы знала, что и этому человеку достанется. Вы думаете, что ваш шеф...
– Если бы вы были с ним знакомы, вы бы поняли, что этот человек крайне находчивый. Не бойтесь больше Чанг Пу, Соня. У Нестора Бурма есть возможность заткнуть ему глотку.
– Да услышит вас Бог, дитя мое!
Дитя мое? Гм... Учитывая ремесло, которым она занималась раньше, я спрашиваю себя, как мне к этому относиться. Ладно, продолжим...
– На днях Чанг Пу зашел к вам прямо в магазин па бульваре Османн.
Она больше ничему не удивляется. И говорит мне:
– Да.
– Что он хотел? Денег?
– Нет. Я полагаю, что он еще не переварил то, что я ему недавно дала. Большой кусок. Он отвел меня в сторону... Естественно, мы не могли долго разговаривать... Он прошептал мне одну фразу, которую я не очень хорошо поняла. Он сказал: 'Если вы будете продолжать присылать ко мне всяких дураков с обысками, вы поплатитесь за это. Я увеличу тариф'. Я ответила, что ничего не понимаю... И это была правда, я ведь никого не посылала. 'Ничего не значит, – сказал он. – В любом случае тариф увеличен'. А потому, когда я увидела вас и то, что лежит в вашей сумке, я подумала, что вы пришли от его имени.
– Нет, Соня. Я пришла от имени Нестора Бурмы, который будет очень польщен, когда узнает, что Чанг Пу считает его дураком. Это будет для него лишним поводом 'полюбить' его еще больше, так как Чанг Пу застал именно моего шефа у себя дома в момент, когда тот шарил по комнате. Черт побери! А мы подчинялись приказам нашего клиента, Омера Гольди. Итак, Чанг Пу подумал, что инициатива этого домашнего обыска исходит от вас?
– Да.
– А почему?
– Я не знаю.
Между нами воцаряется молчание. В саду тихонько шелестят деревья. По-прежнему идет дождь, и я слышу, как по водосточной трубе журчит вода. Мои мозги работают на полных оборотах. Я запускаю руку в волосы, лохмачу их, говоря себе, что я умница. Не знаю, от этого ли рождаются мысли, но одна приходит мне в голову:
– Послушайте-ка, Чанг Пу угрожает вам, что раскроет определенную тайну. Вы платите, чтобы он молчал. Было бы идиотизмом для вас послать к нему грабителя, чтобы отобрать деньги, не так ли?
– Я не знаю, было бы это идиотизмом, но я никогда не помышляла ни о чем подобном.
– И даже если бы вы об этом подумали, Чанг Пу принял бы этого типа за простого грабителя и никак бы не связал это с вами. Послушайте, Соня...
Я встаю, подхожу к ней и беру её за руки. Они у неё холодные и дрожащие:
– Послушайте, Соня. Вы никого не посылали с обыском к китайцу. Но вы ведь могли это сделать, не так
