– Увидел ее как-то вечером в проходящем автобусе и втюрился без памяти.
Марк вынул изо рта сигарету, чтобы дать волю безудержному веселью.
– Ну как,– спросил он у детектива,– вы удовлетворены? Уже забыли, какой ответ только что получили па свой вопрос о полиции? Этот человек – само чистосердечие… Если вдруг вам посчастливится увидеть, как Бюрма изливает душу, немедленно телеграфируйте, чтобы я успел на представление. Получится сенсационная статья. Мне так он ответил, что это его дочь, украденная цыганами после первого причастия.
– Это тоже выдумка,– с улыбкой заметил я.
Тут нас остановил патруль.
Жерар Лафалез предъявил специальное разрешение, выданное, по всей видимости, какой-то важной шишкой, так как умиротворенный полицейский поднес руку к козырьку и разрешил следовать дальше, ограничившись вежливым указанием на недопустимо яркий свет фар. Не то чтобы требования в отношении мер пассивной светомаскировки отличались чрезмерной строгостью в зоне весьма либеральных правил затемнения, однако и демонстративно пренебрегать ими, наверное, все-таки не стоило. Тем более, что на прошедшей неделе район подвергался облету самолетами без опознавательных знаков. Лафалез включил передачу, никак не отреагировав на замечание. А я благословил случай, сведший меня с человеком, обладавшим такими солидными связями.
Часы на башнях пробили половину третьего, когда мы добрались до жилища опочившего убийцы. Оно, как вскоре выяснилось, представляло собою небольшую двухкомнатную квартиру на третьем этаже в доме без привратника. Входная дверь – еще одна удача – оказалась не на запоре, и мы без труда проникли в подъезд. Чтобы войти в квартиру, мне пришлось воззвать к уникальным талантам Марка Кове, способного шпилькой от волос отомкнуть бронированный сейф Французского банка.
– Милости просим, сказал он, пропуская нас вперед.
Я обозвал его кривлякой и вошел.
Включив свет, мы поняли, что господин Поль Карэ не признавал лампочек слабее 150 ватт. Воистину это был человек, любивший во все вносить ясность.
– Советую не снимать перчаток,– предупредил я своих спутников.– Рано или поздно сюда наведается полиция. Не стоит озадачивать ее чрезмерным количеством отпечатков пальцев.
Приняв эти меры предосторожности, мы приступили к тщательному осмотру помещения.
– А что мы ищем? – полюбопытствовал Лафалез.
– Имя женщины, а если повезет, то и ее адрес.
Мы перерыли ящики, просмотрели валявшиеся на этажерке дешевые книги, а также стопку писем, сложенных рядом с чернильницей, ручкой и усеянной обгоревшими спичками рекламной пепельницей на чертежной доске, заменявшей собою письменный стол. Тщетно. Господин Поль Карэ был человеком порядка.
– Возникает ощущение, что здесь только что произвели уборку,– заметил Кове.
– Вы абсолютно правы, Марк. Этот человек явно не собирался возвращаться. Но можно ли назвать его поведение логичным?
– Конечно, нет. Впрочем, преступник мало чем отличается от сумасшедшего.
Я открыл дверцу платяного шкафа. Его содержимое состояло из двух шляп, трех пар брюк, куртки, двух пальто и габардинового плаща.
– Сколько пальто было у вашего сотрудника, господин Лафалез?
– Я видел на нем только два,– ответил он,– темно-серое и… Э, да вот же они!
– Когда он напал на меня, на нем была куртка. Для большего удобства. Мне кажется, если бы он задумал бежать, то прихватил бы с собой хотя бы одно пальто, чтобы припрятать где-нибудь перед тем, как идти на дело. Похоже, однако, что он этого не сделал. А ведь сейчас не такое время года, чтобы обходиться без теплой одежды. С другой стороны, покупать новую – рискованно. Я совсем недавно из лагеря, но уже знаю о талонах на товары текстильной промышленности.
– Гениальный Бюрма импровизирует,– вкрадчиво заметил Марк. – Да будет мне позволено прийти ему на помощь моими слабыми мозгами. Прежде чем расставить ловушку и, в случае успеха, смыться, ваш бандит навел здесь порядок, уничтожив все компрометирующие документы, если они у него, конечно, имелись. Что мешало ему, совершив нападение, вернуться домой, переодеться, подхватить чемодан и исчезнуть?
– В самом деле? – поддержал Лафалез.
– Логично,– согласился я.
Чемодан, стоявший в глубине шкафа, явно не производил впечатления упакованного на случай спешного отъезда. Однако я не сделал по этому поводу никаких замечаний.
Мы осмотрели чемодан, затем – карманы одежды. И не обнаружили даже трамвайного билета.
– Сматываемся,– распорядился я. Я не был ни вполне удовлетворен, ни полностью разочарован. Дальнейшее пребывание здесь уже не продвинуло бы нас в наших поисках.
И тут Марк издал торжествующий крик. На кухне в сундуке под кипой старых газет в окружении пустых флаконов из-под бензина для зажигалок он обнаружил пару ботинок и в одном из них – револьвер.
Я осторожно взял его в руки. Это было автоматическое оружие 32-го калибра иностранного производства. С необычной формы стволом. Я не смог определить, давно ли им пользовались в последний раз. Журналист указал мне его точное местонахождение. Для тайника можно было бы придумать что-нибудь и пооригинальнее.
Я принял к сведению эту малоинтересную находку и попросил Марка положить ее на место. После чего дал сигнал к отправлению.
Жерар Лафалез подвез нас к дому репортера. Прежде чем расстаться с детективом, я заставил его повторить урок, чтобы он не слишком удалялся от версии, заготовленной мною для комиссара Бернье; заручился его обещанием помалкивать о событиях минувшей ночи и убедить Луизу Брель держать язык за зубами. Он обязался выполнить все мои рекомендации и отбыл.
– Прелестный вечерок,– сказал Марк, стаскивая с себя одежду. – Нападение на мосту… жертвой которого я чуть было не стал; какой-то тип, плавающий в речном бульоне; допрос с пристрастием, примененный к аппетитной блондинке; помощник, отправленный в нокаут и связанный по рукам и ногам; проникновение со взломом в квартиру утонувшего убийцы и учиненный в ней обыск. С вами не соскучишься.
Я молчал, посасывая мундштук холодной трубки. Он продолжал:
Желая оказать содействие, я выуживаю из ботинка разгадку тайны загробного мира… забытую там человеком, который навел такой порядок перед тем, как отправиться в экспедицию. Вот что помогло бы нам напасть на след, не правда ли! Но это – если мыслить иными категориями, чем прославленный Бюрма. «Положи-ка эту игрушку на место,– изрекает наш гениальный сыщик.– Она не представляет никакого интереса…»
Он замурлыкал «Мой шахер-махер», а потом опять:
– Я все думаю об этой Луизе «Ничего-не-знаю». Здорово вы ее поприжали… А она ничего, эта девчушка. И у нее красивые глаза. К несчастью, ей суждено всю жизнь прослужить секретаршей агентства, состоящего из таких детективов, как вы, и председательствовать на заседаниях общества благочестия. Между тем она пробуждает весьма пылкие чувства… и мечет огненные стрелы в сердце Шерлока Холмса. Да! Это не Элен Шатлен, которая повела бы себя…
– Что вам о ней известно?
– Хвала Всевышнему, он не глухонемой! Неужели мои слова доходят до вас?
– Все секретарши детективов одинаковы.
– Да! Но… Элен…
Он с состраданием взглянул на меня.
– Бедняга. Догадываюсь, в чем дело. Вы отчаянно сосете погасшую трубку. Кончился табак?
Он кивнул в сторону своей брошенной на стул куртки.
– Возьмите сигарету.
– Нет. Я курю только трубку.
