— Садись сюда, Черчилль, — приказал конвоир, — и помни, я слежу за тобой. Чуть двинешься с места, и я тут как тут. — И он затворил за собой вторую дверь.
— Норман Оуклэнд должен вот-вот подъехать, — произнесла Лара, кладя ладонь на его руку. — Все образуется, вот увидишь.
Кэл отдернул руку.
— Кэл, не гони меня! Мы будем бороться вместе и победим! Обещаю. Я уверена, ты не сделал ничего плохого. Намеренно ты и мухи не обидишь. Я возьму кредит под залог ранчо, оно так или иначе чего-нибудь да стоит, — мы наймем лучшего адвоката… — Лара понимала, что несет чушь, но не могла остановиться, пока он не поднял руку.
— Все кончено, Лара, — сказал он тихо. — Это были лучшие минуты моей жизни, но я не допущу, чтобы моя тень омрачала твою жизнь. Вспомни, я предупреждал тебя. И сюда я пришел лишь для того, чтобы в последний раз увидеться с тобой и попрощаться.
— Попрощаться? — прошептала Лара, не спуская с него глаз.
— Да, попрощаться. Тебе следует забыть обо всем, что было, и прежде всего обо мне. Я не могу допустить, чтобы из-за меня ты влезала в долги и питала надежду на то, что никогда не сбудется, чтобы ты в конце концов меня возненавидела. Пойми, Лара, все кончено.
— Ты меня больше не любишь?
Тут впервые его холодный как сталь взгляд смягчился.
— Это не имеет значения, — сказал он, глядя в сторону.
— Неправда, это единственное, что имеет значение! — вскричала Лара.
Кэл закрыл глаза.
— Я хотел отказаться от свидания с тобой, потому что знал: ты поведешь себя именно таким образом. Знал, что ты не захочешь… — Он прервал себя на полуслове и сжал закованные руки.
— Что не захочу? — спросила Лара.
— Не откажешься от меня, — тихо произнес он.
— Конечно, не откажусь! Грош была бы мне цена, если бы я бросила тебя сейчас, при первой же беде.
— Это не первая беда, неудачи преследуют меня все время. Я конченый человек, деваться мне уже некуда. Вместо того чтобы предстать перед судом по обвинению, которое я не мог опровергнуть, я сбежал. А наша правовая система не любит тех, кто бежит от нее. И я не хочу губить твою жизнь.
— Ах, Кэл, но ведь помочь тебе можно. Расскажи мне лучше, как все было, намекни, каким образом я могу тебе помочь.
— Никаким, — вымолвил он сурово, сжимая губы.
— Как же, по-твоему, мне жить дальше?
— Найди себе другого.
— Понимаю. Какого-нибудь достойного человека вроде Боба Траска, да? Как-то раз ты сказал мне, что мысль о том, что он прикасается ко мне, тебе невыносима. Сейчас ты, видимо, с этим примирился? Можешь себе представить другого мужчину, который заставит меня стонать, трепетать, вскрикивать от наслаждения? Можешь?
— Прекрати! — Кэл скрипнул зубами.
— Скажи мне вот что: ты знал, что Боб тебя ревнует? Не приходила тебе в голову мысль, что он может тебя выследить?
— Я считал это возможным…
— Тем не менее ты остался.
— Я не мог уйти от тебя, — сказал он просто. — Еще несколько дней с тобой стоили риска быть схваченным.
— И после этих слов ты требуешь, чтобы я тебя бросила? — Лара заплакала. — Почему ты мне не рассказал всю правду? Я бы убежала вместе с тобой… Мы бы уехали куда-нибудь далеко.
— Бежать, прятаться, скрываться, все время оглядываться через плечо — такая жизнь не для женщины. Я не мог превратить тебя в беглянку.
— А сейчас получилось лучше?
— Да, лучше, — уверенно сказал он. — Ты ни в чем не виновата. Тебя нельзя обвинить в том, что ты укрывала у себя преступника — ведь ты о нем ничего не знала. Тебе лишь было известно, что у меня в прошлом остались какие-то проблемы, но у кого их нет? Ты свободна и вольна в своих действиях. Позабудь обо мне, живи своей жизнью, а я сам буду искать выход из создавшегося положения.
— Я не уйду… — начала Лара, но тут дверь отворилась и стоявший на страже полицейский всунул голову в комнату.
— Ваше время истекло!
— Я готов. — Кэл поднялся.
— Пойдемте, мисс! — предложил стражник.
В канцелярии женщина-полицейский вернула Ларе сумочку. Тут же сидел Норман Оуклэнд.
— О, мистер Оуклэнд, я так рада вас видеть! Вы сообщили мистеру Траску, что желаете встретиться с моим другом?
— Он отказался говорить с Норманом, Лара, — сказал Боб.
— Тогда, может, пригласить другого адвоката? — пробормотала Лара в отчаянии.
— Он говорит, что адвокат ему не нужен, — покачал головой Боб. — Лучше тебе отправиться домой.
Лара в отчаянии опустилась на скамейку в конце коридора. «Домой?..» Роуз скончалась. Кэла нет на ранчо. Где же теперь ее дом?
В последующие три дня Лара пыталась добиться свидания с Кэлом, но он неизменно отказывался ее видеть. Не желал он видеть и Нормана Оуклэнда. На четвертый день Кэла переправили в Хартфорд, штат Коннектикут.
Лара сняла ранчо с торгов, а затем с помощью Нормана Оуклэнда получила заем под залог земли. Дом заперла, все дела поручила Джиму Стэмпли и отправилась в городок близ Чикаго, где ей предстояла нелегкая задача: за несколько дней до начала учебного года уговорить начальство предоставить ей отпуск на неопределенный срок. Выручила безукоризненная профессиональная репутация Лары и горячее желание бывшей студентки-практикантки заменить ее.
Хартфорд мало чем отличался от других городов северо-востока Америки, где довелось бывать Ларе. Оживленные, забитые машинами деловой и торговый центры, улицы, изнемогающие от зноя в эти дни начала сентября… Лара вошла в серое каменное здание, и ей бросился в глаза указатель, вывешенный рядом с лифтом. Кабинет Кэрол Новак, сокурсницы сына Нормана Оуклэнда, находился на третьем этаже. Поднимаясь, Лара в сотый раз спрашивала себя, что нового сможет сказать ей адвокат.
Кэрол Новак оказалась стройной брюнеткой лет тридцати пяти.
— Садитесь, — предложила она Ларе, крепко пожав ей руку. — Нам есть о чем поговорить.
Лара села, нервно теребя замок своей сумочки.
— Когда мне позвонил Уолтер Оуклэнд, а затем пришло ваше письмо, я долго колебалась, не зная, стоит ли мне браться за это дело, — начала Новак, раскрывая лежавшую перед ней папку. — Клиент, который отказывается от услуг адвоката, — это не клиент. Но потом я сообразила, что буду защищать интересы не Черчилля, а ваши, и запросила его дело из городского суда Хартфорда. Правильно ли я поняла из вашего письма, что вам мало что известно о прошлых годах жизни этого человека и его неладах с законом?
Лара кивнула.
— Как же велика должна быть вера в человека, чтобы, почти ничего не зная, отправиться в столь дальний путь и тратить столько времени! — воскликнула Кэрол Новак.
— Я знаю, что Кэл не может намеренно причинить кому-нибудь зла.
— Приятно слышать, — кивнула Новак, — тем более что из дела вырисовывается весьма печальная картина его жизни, в которой правонарушение является лишь последним эпизодом, венчающим годы бед и
